Вопрос о единстве обсуждался и в философско-идеологическом дискурсе. Рынок разрушал моральное единство, собираемое в храме. Поэтому, ссылаясь на угрозу падения нравов, на ослабление государства, христианские проповедники призывали к устранению чужих. Например, в Германии начались гонения на евреев. Философы и экономисты, напротив, успокаивали общественность. Автономные индивиды смогут договориться на основе разума и подписать общественный договор, благодаря которому сохранится единство общества. А. Смит, которого считают апологетом капитализма, на самом деле считал рынок демократическим институтом: он обеспечивает как свободу, так и взаимную зависимость людей, переплетает их интересы и заставляет развивать формы коммуникации.
Становление философии разума нельзя понять без учета изменений способов жизни субъекта. Переход от средневекового иерархического, демонстративного общества к буржуазному сопровождался созданием новых «моральных мест»: театр, концерт, выставка, клуб, кофейня и т. п. В отличие от храмов здесь вырабатывалось новое коллективное чувство — здравый смысл и общий вкус, дискурсивизацией которых и были заняты литературные критики и философы.
Ставка на разум мобильного индивидуума, движущегося по городу в поисках выгодных сделок, нуждающегося в коллективном обсуждении новостей экономической, политической и литературной жизни, привела к изменению архитектуры городов. Улицы распрямлялись, площади расширялись, дома благоустраивались, открывались уютные и безопасные кафе и ресторанчики — все это обеспечивало торговлю, работу, коммуникацию, а также отдых людям, отдающим труду все свои силы. Можно только удивляться тому, что у философии разума был столь хорошо благоустроенный дом. Вместе с тем создание пространств для автономного индивида выявило границы философии разума. Во время революции 1799 года в Париже на длинные улицы и широкие площади, рассчитанные для променадов свободных индивидов, высыпала голодная, озлобленная толпа, которая, громя магазины, двигалась по направлению к королевскому дворцу с требованием хлеба. Так на арену истории, как когда-то в Древнем Риме, снова выступила масса, и снова возникла проблема создания соответствующих дисциплинарных пространств для управления ее коллективным телом. Победившие революционеры пытались использовать для этого визуальные символы. Одним из них был образ Марианны — молодой женщины с открытой грудью, символизирующей братское единство. Другой, известный и нам, способ сборки единого дисциплинированного коллективного тела — массовые шествия, демонстрации и митинги. философия разума, допустившая серьезный просчет относительно мотивов движения свободных индивидов, сменилась «метафизикой силы», представители которой опирались на «волю», «бессознательное», скрытые и подавляемые желания, которые определяют поведение масс. Между тем на уровне реорганизации городского пространства происходили изменения, которые привели к трансформации метафизики воли к власти в приватные практики психоанализа. В Лондоне практически не было революций, и это необъяснимо лишь национальными особенностями англичан. Этот город был устроен иначе, чем Париж, и не давал пространства для сборки революционной толпы. Благодаря быстрому развитию коммуникаций, бедные жители Лондона могли жить в отдельных домах на окраине города. Отдельные индивиды имели отдельное жилье, и была сделана ставка на комфорт, благодаря которому быстро восстанавливались силы, затраченные на напряженный труд.