Цена, которую пришлось заплатить человеку за автономность, была весьма значительной. Пространство дома и храма в традиционном обществе объединяло; напротив, пространство современного города разъединяет людей. Оно не вербально, а визуально, ибо из-за шума и скорости люди не могут разговаривать, зато реклама и витрины дают простор воображению и перечеркивают привычную границу между вымыслом и реальностью. Оно организовано в расчете на замкнутого в свои мысли человека. В транспорте, на работе, в кафе человек замыкается (полулежа-полусидя) в удобном кресле, не располагающем к разговору.
Современный город, построенный на принципе дистанции, дал свободу людям, покинувшим провинциальные поселения, но при этом обострил жажду контакта. Это желание уже не удовлетворяется моральными и семейными пространствами, ибо храм и дом оказались в XX в. разрушенными. Поэтому в современной литературе описываются все более интенсивные и даже перверсивные формы контактов. Постмодернистская философия — это не фантазия, а диагноз реальности, которая стала иной, чем раньше. Гетерогенные пространства современного города порождают проблему коммунитарности, которая вряд ли может быть решена на прежних идеях «крови и почвы», так как отсутствуют места, воплощающие старые идеи и ценности в сердца и души людей. Современная молодежь не ждет отеческой опеки от государства и церкви и равнодушна к ним, ибо ее проблемы не могут быть решены каким-либо единообразным способом. Она группируется по увлечениям и интересам в микросообщества, имеющие флексибельный характер, склонна к терпимости, мирному сосуществованию с Другим. Наиболее тяжелое положение старшего поколения, которое постепенно оказывается в положении иностранцев в той стране, где они родились и которой отдали свои силы. Особенно в России пора задуматься о том, что нельзя бесконечно очернять прошлое, и рекультивировать хотя бы часть тех культурных пространств, в которых старшее поколение чувствовало бы себя как дома. В горизонте этой тенденции философия должна отказаться от претензий на роль универсального супердискурса и организовать локальные пространства и дискурсы, способствующие в конкретных пространствах города как эмансипации, так и коммуникации людей.
Раздел первый
Душа и тело в процессе цивилизации
1. Телесные практики в культуре
Представления о телесном и духовном претерпели в истории культуры значительную трансформацию. Античность, оставившая в наследство искусство заботы о себе, высоко ценила здоровое и красивое человеческое тело, ставшее не природным, а культурным, наделенным общественно значимыми символами. Внешность, манеры, жесты, одежда — все, что свидетельствовало о происхождении и положении человека и выражало его отношение к системе общественного порядка, тщательно контролировалось. Древние общества вообще придавали значение не столько тому, что думает или переживает человек, сколько тому, как он себя ведет. Средневековье, напротив, чрезмерно инсифицировало дух и культивировало не столько заботу о теле, сколько заботу о душе, в рамках которой вырабатывалась сложная психотехника сдерживания аффектов и влечений. В новых общественных условиях все более важными становились желания, намерения и мысли человека, и поэтому контроль за страстями души превращался в серьезную общественную проблему. Ее решение взяла на себя религия, эффективно использовавшая для этого процедуры покаяния, действующие на основе тщательных классификаций грехов. В Новое время основной антропологической константой сделался разум, способствующий росту самодисциплины, сдержанности, предусмотрительности и дальновидности людей.
В классической философии человек считался хозяином собственного Я, способным управлять душевными страстями и телесными желаниями на основе разума. Вместе с тем множество непроизвольных действий, непонятных фобий и неврозов свидетельствовало о том, что поступки человека определяются не только рациональными общественными нормами, но и бессознательными аффектами, влечениями и желаниями, которые по причине их неморальности вытесняются из сознания, но остаются при этом сильнодействующими мотивами поведения и вызывают либо осуждаемые общественной моралью проступки, либо, в случае подавления этих желаний, приводят к сильнейшим нервным расстройствам. Критика метафизики разума и реабилитация бессознательного Фрейдом могут сравниться с коперниковской революцией, превратившей Землю из центра Вселенной в рядовую планету Солнечной системы. Архипелаг бессознательного, исследованием которого занимался Фрейд, оказался обширным и весьма своеобразным. Для его изучения оказались малопригодными классические методы рефлексии. Они были трансформированы или заменены психоанализом. Однако у Фрейда еще сохранились многие устаревшие моральные оценки бессознательного как сосредоточия всего порочного и аморального. К. Юнг попытался освободиться от давления этих догм и развил концепцию «архетипов» коллективного бессознательного, которые, по его мнению, выполняют роль носителей культурной энергии и способствуют единству мысли, чувства и дела. Речь идет об очень сложной проблеме подавления и запрещения унаследованных от прошлого инстинктов и сохранении при этом исходной психической энергии желаний, которая должна использоваться или, как говорит психоанализ, «сублимироваться» в культурном творчестве. Жизнеспособность общества во многом определяется телесным и духовным здоровьем его граждан. С одной стороны, оно заинтересовано во всестороннем развитии и удовлетворении потребностей и желаний, а с другой — стремится преобразовать их для приведения в соответствие с возможностями политики и экономики. Сегодня на это обращают явно недостаточное внимание, что вызвано устаревшим пониманием власти как формы запрещения, репрессии и обмана. Это критико-идеологическое представление не соответствует действительности, так как власть не только подавляет, но и интенсифицирует искусственные телесные желания и уже не просто обманывает людей, а делает их такими, какими нужно.