– Но?
– Не знаю. Может, я глупая. Но он не похож на наш дом.
– Propria domus omnium optima![10]
– Папа, мы должны сделать его своим. Однако… я не могу представить его нашим. Он какой-то мрачный.
– Дочка, ты стала мнительной.
– Да, правда. Конечно, когда вся семья будет здесь, мы будем беседовать или петь, дом станет нашим и совершенно непохожим на нынешний.
– Здесь долгое время жил Ричард III, – сказал Томас. – Может, потому ты испытываешь к нему отвращение. Может, тебе приходит на ум Горбатый Глостер и все его злодеяния.
– Возможно.
Она села у окна и задумчиво посмотрела на отца.
– Маргарет, скажи, что у тебя на уме?
– Что мы сделаем этот дом нашим.
– Ну-ну, будь со мной откровенна.
– Просто глупая мысль. Мы часто говорили о доме, который у нас будет, когда тебя не бывало с нами.
– И он не был похож на этот?
– Как он мог быть похожим? Где найти все то, что мы планировали? Более того, если бы нашелся, нам пришлось бы еженедельно сносить его и перестраивать, потому что мы вечно что-то добавляли, меняли, и он не мог бы простоять неизменным более недели. В нем и Мерси со своей больницей, и библиотека, которую я построила для тебя, и молельня, мать считает, что ей положено быть при всех больших домах. А Джек, разумеется, разместил все это среди зеленых полей.
Томас несколько секунд помолчал. Потом взглянул на дочь.
– Слушай, Мег, – сказал он, – почему я не подумал об этом раньше? Мы построим себе дом. И все примут в этом участие. Построим то, что хотим. Там будет больница Мерси, часовня твоей матери, твоя библиотека для меня и зеленые поля Джека…
– Папа, но ты же купил этот дом.
– Его можно сдать в аренду.
– Мысль чудесная, но можно ли ее осуществить?
– Почему же нет? Разве я не пользуюсь большим расположением короля? У меня есть деньги. Вот и ответ. Не станем жить в этом мрачном доме, полном несчастных призраков. Найдем себе участок земли и построим наш собственный дом, наш идеальный дом.
– Ты еще собирался строить идеальное государство, – напомнила дочь.
– Дом построить легче, Мег, и я не сомневаюсь, что с помощью семьи мне это удастся. – Томас разволновался, как мальчишка. – Там я буду проводить дни в окружении детей и внуков. Моему отцу вскоре придется жить с нами. Он и его жена уже слишком стары. Элизабет, Сесили и Мерси выйдут замуж и наполнят наш новый дом детьми. Он должен стоять за пределами Сити… но недалеко. Нам нужно жить вблизи от Лондона, поскольку я еще служу при дворе. И вот что, Мег. Как только смогу, я брошу эту службу. Вернусь домой. Пойдем. Надо решать, где мы будем жить. Мне просто не терпится поговорить об этом с остальными. Сегодня вечером мы созовем конференцию, затем безотлагательно купим землю, построим идеальный дом и станем жить в нем счастливо многие годы.
Они пошли домой, разговаривая о новом доме.
Томас сдержал слово. Долго не раздумывая, он сдал Кросби-плейс богатому итальянскому торговцу.
Антонио Бонвизи, торговец из Лукки, поселился там, а Томас купил землю в Челси.
Строительство идеального дома так занимало всю семью, что она почти не замечала происходящего вокруг.
Кардинал опять потерпел разочарование в надеждах стать Папой. После смерти Адриана избрали Джулио де Медичи, названного Климентием VII. Император Карл приехал в Лондон и стал кавалером ордена Подвязки. Томасу приходилось постоянно находиться при дворе, но это рассматривалось скорее как неприятность, чем как факт политической важности.
Больший интерес вызвала дамасская роза, ее привез в Англию доктор Линакр, ныне королевский врач. Ей отвели в саду особое почетное место. С Францией опять шла война, но пока в Челси строился дом, семье Моров она казалась очень далекой.
От Темзы к дому шла через сад дорожка длиной около ста ярдов. Четыре эркера и восемь створных окон открывали на реку прекрасный вид. Центральную часть здания занимала большая зала, в восточном и западном крыльях размещались многочисленные комнаты.
– Мерси, – сказал Томас, – ты говорила, что больше всего хочешь иметь собственную больницу. Теперь она у тебя появится.
Больница появилась, от дома ее отделял частокол, так как Мерси сказала: «А вдруг у меня появятся заразные больные? Нельзя, чтобы они заражали членов семьи».
Показывая свою больницу доктору Клементу, Мерси радовалась, как никогда. Казалось, с появлением этого молодого человека исполнились все ее заветные желания.
Библиотека с молельней разместились в отдельном строении, как и рисовалось воображению Моров.
Элизабет и Сесили распланировали сад, Джек решил, где семья будет выращивать пшеницу, держать коров и поставит молочную. Алиса спроектировала кладовую и кухни; Томас – библиотеку, молельню и галерею, ему помогала Маргарет.
Семье требовался дом, где все, поняв, как быть счастливыми, станут жить вместе, лелея друг друга.
Уилл и его тесть очень сблизились, хотя младший не расстался окончательно с новыми взглядами. Томас молился за него, он молился за Томаса. Колебался Уилл потому, что не представлял, как отец Мег, правый во всех остальных делах, может совершенно заблуждаться в самом важном.
К концу года семья вселилась в новый дом.
Она стала больше, в нее влились отец Томаса, судья сэр Мор, и его жена.
Сэр Джон, несмотря на свое циничное отношение к браку – женился в четвертый раз – с женой ладил. За сына он уже не беспокоился и со смехом вспоминал, как расстраивался, что Томас уделяет больше внимания греческому и латыни, чем изучению законов. И признавал, что был неправ. Тогда он видел в Томасе ничем не выдающегося человека, теперь же, как и все члены семьи, был убежден в обратном.
Ему нравилось на склоне лет спокойно жить в этом большом доме, гулять по саду, наблюдая за работой садовников, обсуждать юридические проблемы с Томасом, сын относился к нему почтительно, как и в студенческие времена. Иногда старик работал в вестминстерских судах, правда, он пользовался большим уважением как отец сэра Томаса Мора, чем как судья.
В этом новом доме в Челси жило очень счастливое семейство.
Вскоре после переезда Моров сэр Джон Херон, казначей королевских покоев, обратился к Томасу по поводу своего сына Джайлса. Сэр Джон восхищался сэром Томасом Мором и, прослышав, что он выстроил большой дом в деревне Челси, попросил сделать одолжение, взять на время Джайлса к себе, поскольку жить в их семье стало модным.
Алиса, узнав об этом, пришла в возбуждение.
– Хероны! – воскликнула она. – Да ведь это богатейшая семья. Я стану заботиться об этом молодом человеке, как о своем сыне.
– И, несомненно, постараешься превратить его в своего сына, – заметил Томас с кривой улыбкой.
– Я сказала тебе, мастер Мор, что радушно приму этого молодого человека… Он станет по правде моим сыном.
– Не по правде, Алиса… по закону. Ты, в глаза его не видя, решила, что он будет подходящим мужем для одной из девушек.
– Они входят в брачный возраст. Ты не заметил?
– Заметил.
– Вот и нужно поселить у нас еще кого-то вроде мастера Джайлса Херона. Когда-нибудь он унаследует поместья своего отца.
– Это хорошо, поскольку я сомневаюсь, что юный Джайлс сумеет чего-то достичь сам.
– Надо же! Значит, разумно отворачиваться от молодого человека лишь потому, что он станет наследником отцовского богатства? – спросила Алиса.
– Ты, конечно, считаешь, что по этой причине его разумно приветить.
– Мастер Мор, ты постараешься устроить брак между этим молодым человеком и кем-то из своих дочерей?
– Скорее предоставлю возможность устраивать его им самим.
Алиса поцокала языком, побранила тех, кто ничего не смыслит. Но жизнью она была довольна. Ей нравилось жить в большом новом доме, служанок у нее стало больше, чем когда бы то ни было. Дочь удачно вышла замуж, теперь она исполнит свой долг по отношению к падчерицам, позаботится, чтобы они пошли по стопам Айли. И никогда ни на миг не забудет, что она – леди Мор.