По тому, как Шарлотта вошла в его комнату, по тому, с какой готовностью отозвалось на ласки ее тело, он догадался, что не впервые в жизни она поступает подобным образом. Зная, что она вдова, он не мог ее осуждать, но будь она его женой – все выглядело бы совершенно иначе.
Поэтому со всей твердостью и определенностью он понял, что никогда не женится на леди Шарлотте, и что никто и ничто не заставит его изменить принятого решения.
Пока они гостили у маркиза, она приходила к нему каждую ночь. Перед возвращением в Лондон она томно спросила:
– Когда мы увидимся?
Было ясно, какого ответа она ожидает. А когда она, легко прижавшись к нему, поцеловала его в щеку, герцог почувствовал, что его словно гипнотизируют, заставляя сказать те слова, которые она хотела бы услышать.
Поэтому, вернувшись в Лондон, он испытал чувство облегчения, увидев ожидавшее его письмо лорда Керзона.
Приняв решение немедленно, он телеграфировал вице-королю о своем согласии и через три дня уехал, к большому изумлению всей прислуги.
Герцог ни с кем не попрощался и даже самым близким друзьям не сообщил, куда направляется. Он просто сказал секретарю, чтобы тот как можно дольше не говорил никому, где он находится. Он хотел быть совершенно уверенным в том, что никто не последует за ним в это путешествие. В противном случае его могли перехватить по дороге и встретиться с ним на том же океанском пароходе, на который он заказал билет, в Марселе или Неаполе.
– Я попросту спасаюсь бегством, – признался себе герцог с горькой усмешкой на губах.
Записки, надушенные духами леди Шарлотты, приходили каждый день. Кроме того, он получил приглашение от герцога Кембрийского поохотиться вместе. Он получил также приглашение и от герцогини поужинать у нее в конце недели. Герцог не без удовольствия подумал, что к этому времени он уже будет в открытом море.
Его исключительная организованность позволила ему быстро собраться и уехать без всяких затруднений. Все необходимое было приготовлено и упаковано, и камердинер с нетерпением ждал отъезда.
Только когда, направляясь в Красное море, корабль миновал Суэцкий канал, герцог почувствовал, что он по-настоящему свободен.
Ему приходило в голову, что Шарлотта будет ожидать его возвращения, но он решил отложить решение этой проблемы.
Из того, что Джордж Керзон сообщил ему в письме, он знал, что получит больше удовольствия от Индии, чем когда-либо в прошлом.
В те времена, когда вице-королем был маркиз Дафферин, герцог провел там несколько месяцев, сопровождая, в качестве адъютанта, командира полка. Тогда он не смог как следует узнать страну, потому что ему приходилось проводить долгие тоскливые часы на званых вечерах, приемах на открытом воздухе и на бесконечно долго тянувшихся официальных ужинах и раутах.
Он догадывался, что в этот раз Джордж Керзон имеет другие соображения относительно его времяпрепровождения. И он не ошибся.
Как только он добрался до места, ему показали те переделки, которые были произведены в резиденции губернатора. В их число входило электрическое освещение, современные ванны, заменившие старые, окрашенные зеленой краской кадки, электрические лифты и вентиляция. Герцог оценил и то, что вице-король сохранил старомодные опахала в мраморном зале и официальных апартаментах, предпочтя их размеренное покачивание тому, что называл «отвратительным анахронизмом вертящихся лопастей вентиляторов».
– Потрясающе, Джордж! – воскликнул герцог. – Это именно то, чего я от вас ожидал.
– А теперь посмотрите, что я еще сделал, – сказал вице-король.
Он протянул фотографии, и по мере того, как герцог перебирал их, интерес в его глазах сменялся волнением. Он испытывал те же чувства, что и при виде прекрасной женщины.
Тадж Махал в Агре, жемчужина невыразимой красоты. Но теперь, из-за отсутствия ухода, он был в ужасающем состоянии – грязный, наполовину разрушенный, нуждающийся в немедленной реставрации. Точно так же, как и Жемчужная мечеть в форте города Лахор, заброшенная после того, как война в Египте закончилась поражением. А кроме того, дворец в Мандалае, развалины Буапура, десятки других храмов, мечетей и дворцов, красота которых ни с чем не могла сравниться. И все они разрушались и могли быть потеряны для будущих поколений из-за невежества местного населения и равнодушия британских властей.
– Вы мне поможете? – прямо спросил вице-король.
– Разумеется, – ответил герцог.
Он сразу выехал в Агру, и то, что он там обнаружил, вынудило его задержаться гораздо дольше, чем первоначально предполагал лорд Керзон. Однако ему удалось запустить машину реставрационных работ, начатых Керзоном.
Герцог неохотно возвращался в Калькутту. По дороге он остановился, чтобы осмотреть храм, совершенно заросший зеленью. Но под этими зарослями скрывалась каменная резьба поразительной красоты. Он зафиксировал каждую деталь и сделал множество фотографий одним из своих новых, привезенных из Англии, фотоаппаратов.
А теперь его экипаж уже въезжал в великолепные ворота губернаторской резиденции, обогнав сопровождающий его эскорт.
Герцог чувствовал такое же волнение, как юный школьник, которому не терпится сообщить учителю о своих успехах: он знал с каким интересом ожидал его лорд Керзон.
Когда он вышел из экипажа, один из адъютантов вице-короля поприветствовал его.
– Добрый день, Хэнкок, все в порядке? – спросил герцог.
– Все в порядке, ваша светлость. Его превосходительство ожидает вашего возвращения. Он надеется встретиться с вами, как только закончится этот прием, который, я думаю, ему уже порядком наскучил.
Герцог засмеялся:
– Дайте мне время принять ванну.
– Вероятно, – сказал капитан Хэнкок, – в поезде была страшная жара.
– Невыносимая, – подтвердил герцог. – Однако я был очень благодарен за то, что получил возможность путешествовать с таким комфортом.
Дело в том, что в его распоряжение был предоставлен поезд вице-короля, недавно выкрашенный в белый цвет. Конечно, это сделало путешествие гораздо более комфортабельным, чем если бы он пользовался обычным транспортом.
Индийцы все еще относились к поездам с большим почтением, считая их «колдовскими чудовищами». Но составы всегда были страшно переполнены и, несмотря на все старания британцев, ходили с чудовищными опозданиями.
Герцог направился в сторону северо-восточного крыла, где ему были отведены комнаты.
Несмотря на великолепие и красоту дворца лорда Морнингтона, он не был оборудован с должным комфортом. При всех его огромных размерах в доме не хватало спальных помещений, а когда там происходили очень большие приемы, гостям приходилось располагаться под тентами на лужайках. Однако комнаты герцога, те же самые, в которых он остановился перед отъездом, были очень удобны. Работали электрические вентиляторы, и жара была не столь невыносимой.
– Надеюсь, вы найдете здесь все, что вам нужно, ваша светлость, – почтительно сказал капитан Хэнкок.
– Несомненно, – ответил герцог. – Кто еще сейчас здесь живет?
Капитан Хэнкок быстро перечислил несколько имен, большинство из которых ничего не говорило герцогу. Затем, прежде чем тот успел что-либо сказать, капитан добавил:
– А вчера появилась известная красавица, с которой, я полагаю, вы, ваша светлость, хорошо знакомы.
Наступила пауза, после которой герцог не без испуга спросил:
– Кто это?
– Леди Шарлотта Деннингтон. Она попросила разрешения приехать, и поскольку его превосходительство хорошо знаком с ее отцом, герцогом Кембрийским, он с радостью приветствовал ее здесь.
– Конечно, – механически согласился герцог.
Когда адъютант оставил его одного, он нахмурившись, подошел к окну и выглянул в сад.