В следующем году количество произведений, поступивших на отзыв, значительно увеличивается. Академии пришлось создать так называемый Рассматривательный комитет, в который вошли члены Российской Академии А. С. Никольский, П. М. Карабанов, П. И. Соколов, И. А. Дмитриевский.
В декабре 1804 г. Академия выносит окончательное решение о выпуске собственного журнала. Он получил название «Сочинения и переводы, издаваемые императорской Российской Академией». Были приняты «правила, касающиеся до издания». В них указывалось, что журнал будет выходить один раз в месяц или в зависимости от поступления материала, состоять из трех отделов: в первом — предполагали печатать информацию о деятельности Российской Академии, а также «всякие рассуждения, касающиеся до стихотворства, красноречия и правил языка нашего»; во втором — прозаические и стихотворные произведения, а также статьи, посвященные истории России, и «краткие и хорошие переводы подражания и прочие…»; третий отдел — критический, должен был содержать в себе обзор произведений, поступивших на отзыв в Рассматривательный комитет.
Правила особо оговаривали, что, наряду с членами Российской Академии, в журнале могут сотрудничать и «посторонние любители отечественного языка». 5–9 параграфы «Правил» содержали в себе описание процесса редактуры произведений, их утверждения к печати.
Длительной была подготовка к выпуску в свет первого номера журнала. Отсутствие достаточной финансовой базы, медлительность в работе Рассматривательного комитета — все это привело к тому, что первый номер журнала увидел свет лишь 16 сентября 1805 г. Примечательно, что экземпляр первого журнала Академия послала Е. Р. Дашковой.
В первом номере наряду с публикацией материалов о начале деятельности Российской Академии были помещены произведения некоторых ее членов. Так, в разделе критики опубликовано «Письмо о критике» П. Карабанова. Написанное в стихотворной форме «Письмо» призывает критиков быть прежде всего самокритичными, объективными.
В этом же номере журнала помещена обширная статья «Примечания на древнее сочинение, называемое, Ироическая песнь о походе на половцев», или, Слово о полку Игореве»». Автор ее — А. С. Шишков был в числе первых исследователей этого выдающегося памятника отечественной культуры и награжден большой золотой медалью Академии.
Во втором номере журнала, изданного в 1806 г., обращает на себя внимание статья члена Российской Академии В. М. Севергина — «Слово похвальное Михаилу Васильевичу Ломоносову». Севергин особое внимание уделяет роли Ломоносова в развитии отечественного языкознания. Автор статьи приводит высказывание ученого о роли грамматики: «Тупа оратория, косноязычна поезия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики» [там же, ч. 2, с. 121].
Считая Российскую Академию непосредственным преемником Ломоносова, Севергин пишет: «Российская Академия, сочинившая новую российскую грамматику…, утвердила здание свое на столпах трудов сего мужа» [там же, с. 132]. Автор статьи призывает изучать и пополнять выдающееся научное наследие Ломоносова, так как «науки сравниваются с горящим светильником, коего ежели оскудевает пища, то ослабевает и свет оного». В подтверждение своих слов Севергин приводит обращение Ломоносова к молодежи, желающей посвятить себя науке: «Я видеть Российскую Академию из сынов российских состоящую желаю; поспешайте достигнуть совершенства в науках; сего польза и слава Отечества». Завершая статью, автор вновь возвращается к заслугам Ломоносова перед отечественным языкознанием: «Видели мы Ломоносова, шествовавшим исполинскими шагами в усовершенствовании и обогащении слова российского» [там же, с. 140–143].
Во втором номере журнала помещены также три стихотворения Державина «Облако», «Гром», «Радуга», статья Шишкова о синонимах русского языка и ряд других произведений. «Сочинения и переводы, издаваемые Российской Академией», выпускались с перерывами вплоть до 1823 г. Всего было выпущено 7 частей журнала.
10 сентября 1804 г. Александр I, подчеркивая принадлежность Российской Академии к системе государственных учреждений, утвердил для ее членов форму одежды. Она состояла из кафтана темносинего цвета «с красным суконным стоячим воротником, и такого же цвета обшлагами, подкладка синяя, камзол и исподнее платье белые суконные, пуговицы гладкие, белые; на воротнике, обшлагах и карманах по клапанам серебряное шитье» [123, ч. 6, с. 54].
По заданию Российской Академии ее член, профессор Харьковского университета И. С. Рижский написал исследование под названием: «Наука стихотворства», которое вышло отдельным изданием в 1811 г. Обращает на себя внимание изданная в 1806 г. работа С. Я. Румовского «Летопись Корнелия Тацита». Несколько переводных работ сделали Н. Озерецковский и Е. Болховитинов. Коллектив из нескольких членов Российской Академии трудился над переводом «Курса словесности Лагарпа». Последний, V том перевода увидел свет в 1814 г.
5 апреля 1813 г. на имя министра народного просвещения А. К. Разумовского, которому подчинялась Российская Академия, поступило сообщение: «Сего апреля 2 дня г. президент Российской Академии действительный тайный советник и кавалер Андрей Андреевич Нартов волею божию скончался, о чем Академия долгом своим поставляет донести Вашему сиятельству.
Озерецковский, Д. и П. Соколовы, Севастьянов,
Захаров, Гурьев, С. Шихматов»
[127, № 6, л. 1].
Уведомляя членов Российской Академии о получении письма, Разумовский ставит им в упрек отсутствие в печати информации о смерти президента Нартова. «В ученых местах как в России, так и в иностранных землях, — пишет Разумовский, — обыкновенно в случаях смерти кого-либо из своих членов, знаменитых ученостью своей и трудами, о кончине их извещают в ведомостях в виде неврологии с ознаменованием трудов их и того, чем они наиболее прославились в ученом свете. По сему нахожу приличным, чтобы Российская Академия показывала в ведомостях некрологи умерших своих членов, а ныне поместить таковую о покойном своем президенте, действительном тайном советнике Нартове» [127, № 6, л. 2]. Замечание резонно. Нартов много сделал для того, чтобы возродить деятельность Академии. Благодаря его стараниям и непосредственному участию были выпущены в свет первые тома нового академического словаря.
Работа над этим изданием началась[2] еще при Е. Р. Дашковой в 1794 г. и была вызвана следующей причиной. Принцип словопроизводного расположения лексем в первом академическом словаре имел свои недостатки. Прежде всего им было трудно пользоваться, ибо не всегда легко здесь можно отыскать нужное слово, хотя в каждом томе и имеются алфавитные указатели. Довольно часто производные слова помещались в качестве основных, первообразных, а непроизводные ошибочно помещались в другие гнезда. Поэтому, еще работая над последним, VI, томом словопроизводного словаря, Академия решила незамедлительно приступить к созданию нового лексикона. Уже здесь все слова должны были располагаться в строгом алфавитном порядке. Инициатива этой работы принадлежала И. И. Лепехину и Н. Я. Озерецковскому. Непременный секретарь составил план азбучного словаря. Согласно этому плану, необходимо было привести в порядок весь словник. Материал распределялся среди академиков по буквам. Например, Озерецковский проверял слова на буквы «А» и «Б», Мальгин взял букву «В», Севастьянов — «Г», Нартов принял на себя труд привести в порядок буквы «М», «Н», «Ф», «X», «Э», «Ю», «Я», «Ѳ», «Y».
Вводились в словарь и новые слова. Так, Лепехин представил академическому собранию термины, касающиеся естественных наук и отсутствующие в первом издании словаря.
Подготовительная работа по изданию нового словаря занимала много времени и проходила не так быстро, как это предполагалось. Чтобы ее ускорить, было предложено собранный материал не печатать, а исправлять прямо в рукописях, «а что будет прочтено, отдавать немедленно в типографию для тиснения» [127, № 9, л. 21 об.]. Но и это не дало положительных результатов. Издание азбучного словаря растянулось на долгих 17 лет: первый том вышел в 1806 г., а последний, шестой, — в 1822 г. При работе над новым изданием были внесены некоторые изменения в словник. Так, были сняты некоторые архаизмы, значительная замена была проведена и в заимствованной лексике. Многие академические заседания 1803–1806 гг. были посвящены обсуждению этой проблемы. Читались целые списки иноязычных слов и их русских эквивалентов (например, автор — сочинитель, аплодировать — рукоплескать, аналогия — сходство и др.). Заметим, что вопрос о заимствованиях дискутировался в разгар литературной полемики между сторонниками и противниками «нового слога» — шишковистами и карамзинистами. Новый выпуск словаря был значительно больше по объему: в нем зафиксировано 51 388 слов. Изменения в толкованиях, в стилистических и грамматических характеристиках были очень незначительными. Вторым изданием пользоваться было удобно, но теоретического значения словопроизводного словаря оно не имело. Как отмечал известный историк языка академик В. В. Виноградов, «Словарь Академии Российской» (1806–1822) не отразил существенных изменений, происшедших в русском литературном языке конца XVIII начала XIX в. [16, с. 38]. Изданием этих словарей заканчивается первый период лексикографии Российской Академии.
2
Выделение р а з р я д к о й, то есть выделение за счет увеличенного расстояния между буквами здесь и далее заменено