ЭТАП ВТОРОЙ
ПРЕЗИДЕНТ А. С. ШИШКОВ
По уставу президент назначался верховной властью. Но в то время, когда скончался А. А. Нартов, император Александр I находился в заграничном походе в Саксонии. А. К. Разумовский как министр просвещения решил временно назначить президентом известного поэта Г. Р. Державина — старейшего члена Академии. Но Державин, сославшись на преклонный возраст и болезнь, отказался от предложения. Разумовский вынужден был отправить срочную депешу в Ставку, где в это же время находился при царе его государственный секретарь и вице-адмирал член Российской Академии А. С. Шишков. Он-то и доложил царю о смерти Нартова и одновременно предложил свою кандидатуру на пост президента. Об этом Шишков вспоминает: «Я сказал государю императору, не угодно ли будет ему поручить Академию мне, примолвя к тому, что я не для каких-либо выгод своих прошу о сем, но единственно по усердию и любви к русскому языку и словесности» [96, т. 2, с. 91–92]. Александр I удовлетворил просьбу. Правительствующему Сенату последовал указ: «Государственному секретарю вице-адмиралу Шишкову повелеваем быть президентом Российской Академии на таком положении, на каком был умерший действительный тайный советник Нартов. Александр. Петерсвальд. 29 мая 1813 года» [143, № 12, л. 2]. Отметим, кстати, что указ писал сам Шишков, так как в его обязанности входило и написание манифестов, обращений, указов и т. д. Уже в звании президента Шишков возложил временно свои обязанности до возвращения в Петербург на члена Академии С. Сестренцевича-Богуша.
Возвратившись в столицу, Шишков активно включился в работу Академии.
С именем Шишкова связаны последние двадцать восемь лет работы Российской Академии. «Он завоевал себе выдающееся положение и преобладающее влияние в сфере сочленов…», — писал М. И. Сухомлинов [80, вып. 7, с. 188]. Действительно, Шишков, человек безусловно яркого темперамента и дарования, причастный к большой государственной деятельности, много повидавший на своем длинном жизненном веку, несмотря на реакционные политические убеждения, которые бесспорно ослабляли силу и влияние его дарования, внес немалую лепту в развитие русского языка и литературы.
Известный историк отечественного языкознания С. К. Булич писал: «…никогда раньше и никогда после наши общелитературные журналы не обнаруживали такого живого интереса к языку и языкознанию и не помещали так часто статей филологического и грамматического содержания, как в течение первой четверти XIX века» [12, с. 68]. Шишков поддерживал этот интерес и как литератор, и как президент Академии, и как министр просвещения всячески.
Российская Академия являлась единственным государственным научным учреждением, занимавшимся проблемами изучения русского языка. Вполне естественно, что деятельность ее проходила под пристальным вниманием как друзей, так и недругов. В этой ситуации роль президента была крайне важна. Это он определял основные направления деятельности научного учреждения. Все успехи и просчеты в работе Академии являлись успехами и просчетами в первую очередь президента. Проследив процесс формирования личности Шишкова, его общественно-политическую и научную деятельность, мы сможем выявить положительные и отрицательные стороны жизни Академии на последнем этапе ее существования.
Александр Семенович Шишков родился в мелкопоместной дворянской семье в 1754 г. На формирование психологии ребенка большое влияние оказали церковные книги. Родители сумели развить у Шишкова любовь к старославянскому языку и родной природе, к Родине. В десять лет Александр был отдан в морской кадетский корпус, во главе которого стоял широко образованный человек — адмирал Иван Логгинович Голенищев-Кутузов.
В 1772 г. гардемарин морского корпуса Шишков успешно завершает учебу и в звании мичмана определяется на один из кораблей Балтийского флота. Во время службы он посещает ряд стран Западной Европы, изучает быт и нравы населения, показывает себя как знающий морское дело офицер, одновременно осваивая итальянский и шведский языки. В 1778 г. Шишкову присваивается звание лейтенанта, и он переводится на преподавательскую работу в морской кадетский корпус. Вероятно, с началом педагогической деятельности появляются и первые литературные произведения Шишкова. Перевод с немецкого «Детской библиотеки Кампе» явился своего рода литературным дебютом Шишкова. По распоряжению директора Петербургской Академии наук Е. Р. Дашковой, эта книжка была напечатана в академической типографии.
Наряду с произведениями для детей, Шишков пишет и специальную литературу: им составлен «Треязычный морской словарь» (английский, французский и русский языки) и осуществлен перевод с французского книги «Морское искусство».
В 1790 г. Шишков назначается командиром фрегата «Святой Николай». Шишков участвует в русско-шведской войне 1790 г., где за мужество и находчивость был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Впоследствии, при Павле I, Шишков назначается флаг-капитаном, задача которого «быть при государе и повеления его изъявлять флагами, когда он пойдет на море и будет распоряжать флотом» [96, т. 1, с. 25]. Во время службы при дворе Шишков проявил себя гибким царедворцем.
По сравнению с другими он пользовался вниманием императора довольно долгое время. Ему удалось даже в период изменения в армии и на флоте формы одежды по прусскому образцу доказать Павлу нецелесообразность замены формы матросов, так как в ней «неловко бегать по кораблю и лазить по мачтам» [96, т. 1, с. 25]. Для того чтобы расположить к себе императора, Шишков иногда использовал и открытую лесть. Так, во время морских маневров в Финском заливе Шишков называл Павла преемником Петра I на море, так как после его смерти ни один российский император ни разу не вступил на палубу корабля. Вспоминая о своем неблаговидном поступке, Шишков пишет: «Читатель, ты назовешь меня льстецом. Виноват! Но прости меня за то, что я не скрыл от тебя моего греха» [там же, с. 30]. Вся его жизнь и поступки свидетельствуют о том, что он был последовательным в своих действиях, имел собственные убеждения. Не изменял он им и тогда, когда это могло повлиять на его карьеру. Например, Шишков пришел в дом Суворова проститься с его прахом, куда в то время «все или, по крайней мере, многие…, опасаясь царской немилости, появляться не смели» [там же, с. 63].
Известно, что большинство дореволюционных историков избегали объективно освещать период царствования Павла I. Тогда что же говорить о приближенных императора?! А вот Шишков писал: «Конец жизни Павловой, равно как и Петра III, не был никем или весьма немногими оплакиваем. Погребение его отнюдь не походило на погребение князя Суворова: там видел я множество печальных и плачущих лиц; а здесь, идучи за гробом от Михайловского дворца, через Тучков мост до крепости, из многих тысяч зрителей, во всю дорогу, не видал я никого, кто бы проливал слезы. Казалось, все смотрели как бы на некое скорее увеселительное, нежели плачевное зрелище; до такой степени все чувствовали тягость его правительства» [там же, с. 80].