Копия портрета была выполнена художником М. Е. Вишневецким. В октябре 1837 г. портрет был установлен в зале заседаний. Так Российская Академия почтила память гениального сына России, творчеством своим утвердившего, что «язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими» [67, т. 11, с. 31].
Достаточно обратиться к богатейшему пушкинскому наследию, чтобы убедиться в том, что многое, интересовавшее его как ученого-историка и филолога, находилось в русле исследовательских программ Академии. Среди них встречаются заметки по языкознанию, статьи о творчестве русских и зарубежных писателей, исследования по отечественной истории. В одном из набросков по лексикологии, например, встречается предложение со ссылкой на Шишкова о более умеренном и осторожном использовании в родном языке заимствований [67, т. 6, с. 356]. В такой «эволюции» Пушкина нет ничего удивительного. Советские исследователи Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский подчеркивают, что в конце 20-х — первой половине 30-х гг. творчество поэта представляет собой литературный синтез двух стихий: «Сам путь Пушкина очень знаменателен и вместе с тем необычно важен для последующей судьбы русского литературного языка. Пушкин начинает как убежденный карамзинист, но затем во многом отступает со своих первоначальных позиций, в какой-то степени сближаясь с архаистами», причем это сближение имеет характер сознательной установки» [46, т. 24, с. 253].
В этой связи, вероятно, не случаен и интерес Пушкина к эпическому прошлому славянских народов. Напомним, что в 1834 г. вышли в свет «Песни западных славян». А именно в это время наблюдается расцвет славянских исследований Академии. Устанавливаются тесные связи с учеными из Чехии, Сербии, Хорватии, поощряются занятия славянскими древностями А. X. Востокова, Ю. И. Венелина, В. Караджича, П. Шафарика. Все это, без сомнения, также имело отношение к славянскому произведению великого поэта, члена Российской Академии.
НАУЧНЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ
Листая архивные документы Российской Академии, можно найти любопытные данные, свидетельствующие об исключительном интересе «Русского Парнаса» к географии.
Академия рецензировала значительное количество работ в этой области науки. Наиболее показательными были, пожалуй, 30-е гг. Так, в 1835 г. была рассмотрена рукопись В. Н. Верха «Географические открытия россиян», в 1838 г. — «Записки об Астрахани» И. Рябушкина, в 1838 г. на рецензирование поступила работа Момировича «История и география Сербии», а также записки В. С. Паршина «Поездка в Забайкальский край». Рецензировались работы и других авторов. Некоторые исследования в области географической науки по представлению Рассматривательного комитета поощрялись Российской Академией. Это свидетельствует о несомненном и неслучайном интересе Академии к географии, так как изучение языка и истории любого народа невозможно без знания принципа его расселения, географического положения страны, языковых и иных связей с соседними народами. В круг изучения историка или языковеда вовлекались статистика, физическая и экономическая география, ряд других наук.
Для этих целей комплектование библиотеки Российской Академии осуществлялось с расчетом максимального обеспечения исследователей необходимым справочным материалом. В отделе «География, статистика, путешествия», например, можно было встретить и «Путешествие в Китай через Монголию в 1820–1821 годах» Е. Тимковского, и «Дневные записки путешествия Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства». Обращает на себя внимание книга под названием «Собрание путешествий к татарам и другим народам в XIII, XIV и XV столетии». Ее перевел с латинского непременный секретарь Российской Академии Д. И. Языков. В 1838 г. в академической типографии он напечатал свою работу «Книга большому чертежу, или древняя карта Российского государства.
В «предуведомлении» автор сообщает читателю, что же заставило его обратиться к этой работе. Исследуя судьбу этой книги, Языков приходит к заключению, что в ней «одним разом можно было видеть географическое положение Российского государства в течение столетия от исхода XVI до исхода XVII века». [99, с. 11].
В новом издании Языков провел кропотливую работу по уточнению местоположения русских городов, «которые по разным причинам прекратили свою жизнь», восстановил названия ряда рек, озер, которые были забыты.
В области географической науки круг задач членов Российской Академии не ограничивался рецензированием и написанием отдельных работ. Начиная с первого десятилетия XIX в. Академия организует и финансирует некоторые научные экспедиции как на территории России, так и за ее пределами. Материалы экспедиций издаются и печатаются в типографии Академии.
Обратимся к некоторым экспедициям, которые были организованы или поощрены Российской Академией.
Действительный член Академии, морской офицер Владимир Богданович Броневский в 1810 г. с группой моряков совершил пеший переход от Триеста до Петербурга. Он посетил практически все населенные славянами территории Европы. Материалы экспедиции изложены Броневским в виде писем, отправляемых путешественником из различных пунктов своего пребывания. Здесь подробно описаны местность и уклад жизни славянских народов.
Маршрут исследователя пролегал через Истрию, Крайну, Каринтию, Штирию, Галицию и другие земли, населенные славянами. Страницы путевых заметок с описанием впечатлений от посещения перечисленных территорий наиболее интересны. Например, описывая свои венгерские впечатления, путешественник не без возмущения замечает гнет, который испытывали в те годы народы, населяющие Австрийскую империю. Его прежде всего поразило существование крестьянства. «Крестьяне-венгры, — пишет Броневский, — покрыты рубищем или шубою навыворот, женщины босы» [11, с. 55].
В июне 1810 г. Броневский завершил свое путешествие и вернулся на родину.
Д. И. Языков — непременный секретарь Российской Академии.
Материалы наблюдений, изложенные Броневским в книге «Путешествие от Триеста до Петербурга» были рассмотрены и напечатаны Академией, автор награжден денежной премией (в 1837 г. работа Броневского вышла вторым изданием).
В 1815 г. Броневский предпринял поездку по Крыму для осмотра карантинных застав. Он посетил Севастополь, Инкерман, Херсонес, Балаклаву, Алупку, Ялту, Феодосию, Судак. Некоторые заметки путешественника интересны, так как знакомят нас с жизнью и историей Крыма начала прошлого столетия.
Любопытно описание Ялты: «Невозможно верить, чтобы столь небольшая деревня была некогда Ялита, известная в древности обширною торговлею. На крупной горе, у подошвы коей расположена Ялта, видны развалины крепости, разрушенной бывшим в XV веке землетрясением. Вот что осталось от богатого великолепного города» [10, с. 69].
В начале июля 1829 г. в книжных лавках Москвы и Петербурга появилась небольшая по объему книга Юрия Ивановича Венелина «Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном отношении к россиянам». Книга имела успех. Завершалась война с Турцией, при активном участии болгарских патриотов были освобождены Варна, Силистрия. Болгары возлагали большие надежды на успешные операции русских войск. Но итоги Адрианопольского мира не дали долгожданной свободы болгарскому народу. И тем сильнее прозвучали слова Венелина, призывающие к консолидации сил болгар и возрождению их национального самосознания. «Чтобы возвратить нынешнему болгарскому народу историческое его достоинство, — писал Венелин, — надлежало бы насмотреться на Прошедшую живую картину прошедшего его бытия и тем облагородилось наше понятие о нем» [13, с. 8].
В декабре 1829 г., после знакомства с работой молодого исследователя, Академия постановила: «…отправить лекаря Венелина в путешествие по Болгарии, Валахии и Молдавии для отыскания и описания оставшихся памятников древнего языка сих стран и преимущественно болгарского» [126, с. 66]. На эту поездку Академия выделяла 6000 р.
Переписка ученого свидетельствует о том, что Венелин значительно шире представлял цели своей экспедиции. Путешественник полагал, что, кроме задач, поставленных Российской Академией, ему необходимо собрать этнографические материалы и дать географическое описание посещаемых стран.