Чтобы добраться до района Сент-Уан, Моро пришлось пересаживаться в метро со станции на станцию, исколесить весь Париж из конца в конец. И когда он, наконец, зашёл в «Гараж Модерн», там находился только один человек в высоких резиновых сапогах, который мыл машину. Незаметно приблизившись к нему сзади, журналист отчётливым и резким тоном произнёс:
— Не вы ли месье Дюпон, художник по стеклу?
Этот человек выглядел заметно более молодым, чем Родье. Ему можно было дать лет пятьдесят от силы. Но насколько скульптор по дереву выглядел полнокровным и массивным, настолько же мастер по стеклу был бледный и худой. Черты лица говорили об измождённости. Ко всему он не производил впечатления человека, склонного к откровенности. Очень неожиданным был заданный вопрос: уронив водяной шланг и по скрывая своего удивления, Дюпон повернулся к посетителю. Моро не смутился:
— Прошу прощения, что помешал вашей работе, месье Дюмон, но не разрешите ли кое-что узнать у вас об Андре Сервале, вашем наставнике? После только что произошедшей драмы мне бы хотелось ради его светлой памяти рассказать читателям моей газеты, кем он был в действительности.
— Мне нужно ещё вымыть шесть машин, — сухо ответил человек.
— Если надо, я могу ждать хоть всю ночь, пока у вас найдётся несколько свободных минут для беседы со мной.
— А вы настойчивы!
— Я журналист, и этим всё сказано! Моё имя Моро. Вот моё удостоверение…
— Андре Серваль никогда не любил известности…
— А она могла бы ему пригодиться! Как вы с ним познакомились?
После длительного колебания человек ответил:
— Здесь… Я уже работал в этом гараже, десять лет назад, когда он пришёл… Он стоял почти на том же месте, где и вы сейчас… Посмотрев с минуту, как я мою машину, он затем спросил: «Давно ли вы занимаетесь этим? Не похоже, чтобы вас это интересовало».
— Мне кажется, месье Дюпон, я мог бы вам задать этот же вопрос! Не думаю, чтобы эта работа кого-либо интересовала!
— Ошибаетесь, месье! Плохих профессий нет…
— Вы правы! Что же вы ответили Андре Сервалю?
— Ничего! Это был человек, которого нужно было только слушать, и перед которым лучше молчать, поскольку он был на голову выше других. Потом он мне сказал: «Знаю, какой вы мастер…» и я подтвердил, что я мастер по стеклу, специализирующийся на реставрации старинных витражей, но эта профессия теперь не может прокормить. Только материальные затруднения, месье, приговорили меня к этой скучной работе мойщика автомобилей и ночного сторожа гаража, но она даёт мне средства… У меня жена и пятеро детей, месье.
— Но почему такие люди, как вы и Родье, совсем удалились от своего настоящего ремесла? Это кажется непонятным! Могли, же вы работать со стеклом — по своей специальности — скажем, на таком заводе, как Сент-Гобен?
— Союзники Андре Серваля, месье Моро, избирали себе скромные занятия, для которых они не были предназначены. Мэтр сам так советовал: он хотел, чтобы мы применяли свои знания и художественные методы только вместе, а позднее и в строительстве его собора.
— Это всё кажется странным… А что говорил мэтр, чтобы привлечь к себе?
— Его слова были совсем просты: «Ты один из тех, кого я ищу… Я назначу тебя главным мастером по стеклу, ты станешь шефом одной из мастерских, которые я должен создать, так как они необходимы при строительстве собора. Твоей первой обязанностью будет выбрать на твой вкус учеников — молодых компаньонов, чьи сердце и душа горят неугасимым внутренним огнём, который вдохновляет любое предприятие, влюблённых в свою работу и абсолютно верящих в наше общее дело».
— И вы без колебания последовали за незнакомцем, сделавшим такие предложения?
— Не был ли Христос незнакомцем для его первых учеников?
— Вы мне ещё скажете, что Андре Серваль был святым?
— Во всяком случае он был лучше всех нас! Возможно, это и есть причина, по которой его убили! Но он не имел подобно Иисусу право на свершение суда…
— Вы ничего не знаете! Вы не были в его мансарде хотя бы мгновение перед его убийством?
— Кто осмелился бы его судить? Вы сами последовали за ним, как это сделал я… Невозможно было сопротивляться силе его убеждения! И я уверен, что в нашей стране ещё найдутся сотни тысяч рабочих, которые послушаются человека, способного вернуть им ощущение красоты их работы или возвысить их профессию!