Выбрать главу

Рабирофф слушал своего странного посетителя с изумлением. Никогда ещё — финансист был уверен в этом — никто подобных предложений не представлял в его кабинете! Это почти невероятно, что такой человек, как он, для которого время — это деньги, терял бесценные минуты, слушая этого безвестного, который, похоже, давал ему урок высокой морали. Но тем не менее! «Месье Фред» продолжал пожёвывать уже вторую свою сигару за это утро, даже не пытаясь прервать Андре Серваля. И его начинала подчинять себе сила магнетизма, исходящая от удивительного гостя, который продолжал своим мягким голосом:

— Но я не хотел бы выглядеть только мечтателем, месье Фред… Мои друзья или товарищи полностью заблуждаются в отношении меня. Будучи человеком практичным, вы быстро поймёте мою точку зрения… В действительности сама идея — это ещё далеко не всё, необходимо иметь возможность её реализовать. Мою идею трудно постичь из-за того, что она слишком обширна и кажется поэтому неопределённой: собор невозможно измерить ни во времени, ни в пространстве…

Его шпили могут быть и не такими высокими, как Эйфелева башня или небоскрёбы Нью-Йорка, но это не имеет большого значения: в своём стремлении к небу они вознесут ту Идею, которую сами представляют! И разве его фундамент не будет скреплён внутренними силами земли? Как у того дуба из сказки, своими верхушками мой собор сможет достичь наиболее высоких вершин, в то время как основанием будет доставать до царства мёртвых…

… Для того, чтобы воплотить мой проект в жизнь, мне сначала необходимо было самому зарабатывать па жизнь: я чертежник-проектировщик. И всегда был им. Это честная профессия, позволяющая мне с избытком удовлетворять мои нужды. С самого начала я старался скрыть свою профессию архитектора и всё то, чему научился в Школе Изящных Искусств, чтобы посвятить её исключительно работе по строительству моего собора. Не стоит, я считаю, растрачивать свои знания и умения на мелочи, когда мечтаешь совершить что-то грандиозное!

Перед тем как начать работу, я в абсолютной тишине и секретности изучил камень за камнем, часть за частью строение и арматуру всех соборов во Франции. Было это нелегко: переезды стоят дорого, а мои средства были ограничены. Не раз (не подумайте, что я жалуюсь) мне приходилось довольствоваться скудной пищей, чтобы иметь возможность покупать разные технические разработки, совершенно необходимые мне. Я даже тщательно изучил некоторые романы… Читали ли вы «Собор Парижской Богоматери», месье Фред?

— Это интересно?

— Чрезвычайно! Там собор…

— И о ком же там речь?

— Об одном поэте, мало известном в свете… Если вы не знакомы с произведениями Гюго, то, может быть, вы слышали о Гюсмане?

— Не похоже на французское имя.

— Но тем не менее он один из наших великих людей, написавший прекрасные страницы о Нотр-Дам де Шартр.

— В общем, похоже, что ваши соборы интересуют больше литераторов, чем людей деловых, не так ли?

— Ими увлекались все разновидности индивидуумов… Во мне нет ничего от литератора, и я не собираюсь становиться финансистом, однако мечтаю построить один собор! Его не будет ни в книге, ни на бирже: он будет реальным, крепким и долговременным, из наилучшего камня во Франции.

— Знаете ли, вы начинаете меня восхищать!

— Вы заблуждаетесь, месье… Только творение достойно восхищения, а человек, создающий его, не в счёт… Человек всегда исчезает, а его творение, однако, остаётся.

— И что же вы собираетесь предпринять, чтобы реализовать свой проект?

— Увы! Мне ещё это не удаётся! Но, возможно, скоро… У меня уже были достаточные связи, и я в основном изучил всю глубину проблемы, перед тем как разразилась война 1939 года. Я возвратился только четыре с половиной года назад — как раз было два месяца тому — благодаря обмену пленными под покровительством Красного Креста. Долгое пребывание в лагере для меня, наверное, было менее тяжёлым, чем для других, меня поддерживала моя мечта… Я был твёрдо уверен, что не пропаду, пока она не воплотится в реальность. Я верил в неё… Поскольку меня хранило само Провидение, то ему было угодно, чтобы я достиг своего! После возвращения я хорошо вижу, как многие мои товарищи по несчастью хотят только одного: постараться забыть всё. Эта новая потребность в утешении, нормальная после стольких лет страха, ещё сильнее побуждает меня к работе над собором Сент-Мартьяль.