— Этот щепетильный профессионализм делает Вам честь, мадам… Но какого лешего, хотелось бы знать, эта девица не желает встречаться с парижанами?
— Я не смогла этого узнать. Всякий раз, когда с ней заговорят о Париже, она избегает разговора, как если бы это название внушало ей ужас! Она сохранила, несомненно, самые плохие воспоминания о своей молодости в столице. С женщинами можно ожидать всего, месье Жак!
— А где теперь эта женщина?
Всё ещё в Марселе… Время от времени я даю ей поработать, хотя я и обязана ей потерей такого хорошего клиента! Некоторое время я держала её на расстоянии, но однажды, уже не помню по какому случаю, мне понадобилась русоволосая с зелёными глазами… Да, в самом деле у неё зелёные глаза! Только ваш приятель её никогда не видел! И зовут её совсем не Эвелин, а Фабьенн.
— А у вас случайно нет её фотографии?
— О нет! Мы производим только непосредственные знакомства…
— Непосредственные?… Понимаю. Что это за женщина?
— Странная, и далеко не глупа! По этой именно причине я прибегаю к её услугам лишь время от времени.
— Значит, вы с ней примирились?
— В нашем ремесле без этого нельзя! И должна признать, что те, кому я её представляла, позаботившись о том, чтобы они не были из Парижа, оказывались в восхищении! Откровенно говоря, могу вам сказать, она должна быть очень хороша в постели. Только кому попало я её не представлю.
— Вы не могли бы ей позвонить?
Он почувствовал, что мадам Антенор сомневается. Вновь пристально посмотрев на него с некоторой симпатией, он сказала:
— Послушайте: вы молодой, приятный и очень милый юноша. От меня требуется угодить вам и, кроме того, я хотела бы, хоть и не прямым способом, загладить свою вину за отказ, хотя и не по своей воле, вашему прекрасному другу, который доказал мне, прислав вас сегодня сюда, что он не имеет на меня зла… Только вот что: Фабьенн — дорогая женщина. Это оттого, что работает она мало…
— Но если она работает хорошо?
— Конечно!.. И вы сможете в этом убедиться, как я вам и предсказывала! Сейчас я ей позвоню: в это время она должна быть ещё дома… Если у вас найдётся терпение подождать, она сможет быть здесь через тридцать, максимум сорок минут. Заметьте только, что я должна буду ей солгать, а это то, чего я боюсь! Поэтому вы обязаны мне пообещать перед тем как встретитесь с ней, что не скажете ничего противоположного тому, что я ей буду говорить по телефону!
— Я скажу ей только то, что вы пожелаете.
— О! Это будет очень просто: для неё вы приехали не из Парижа, а из Безьера.
— Почему Безьер?
— Потому что это город, куда её нога никогда не ступала.
— Может быть, нужно принять какой-то акцент?
— Не надо преувеличивать! В Безьере очень много людей, которые не имеют никакого акцента… С этого момента вы — «Месье Жак», сын одного из моих старых клиентов, крупного торговца вином в Безьере… Согласны?
— Вполне! Это даже удачный выбор: у меня есть некоторые представления о виноделии…,
— У неё тоже, но не совсем в том плане!
— Что вы имеете в виду?
Он жестом сопроводил свой вопрос.
— Вы увидите!.. Что предпочитаете во время ожидания? Немного шампанского?
— По вашему усмотрению, мадам…
— Тогда, шампанского!
И она уже открывала дверь, чтобы позвать сухим голосом:
— Мадам Элен?
Вновь появилась женщина в чёрном и остановилась, молчаливая, с почтительным и услужливым выражением, в шаге от двери, когда хозяйка отдавала ей приказания:
— Месье Жак, которого нам рекомендовал один из наших хороших друзей, подождёт мадемуазель Фабьенн… Принесите, пожалуйста, в японский будуар бутылку Мумм'49. Полагаю, дорогой месье, вы будете чувствовать себя намного свободней в комнате, куда вас проводят… Она менее церемониальная, но более интимная… В этом приёмном салоне вы рисковали бы в какой-то миг повстречаться с другими посетителями, которые также хотели бы сохранить инкогнито Мадам Элен! Вы не забудете показать там, в будуаре, нашему новому другу звонок, по которому он может позвонить, если ему что-нибудь потребуется… Не хотите ли, дорогой месье Жак, чтобы вам подали к шампанскому несколько сухих бисквитов?