Наконец снова появилась мадам Антенор и объявила:
— Ваша особа пришла, дорогой месье… Я сейчас её пришлю, чтобы вы познакомились. Если она вам понравится, мы тотчас же всё организуем…
Не дожидаясь ответа, она вышла. Впрочем, он и не нашёл бы ответа на эту ритуальную фразу, произнесённую почти торжественным тоном. Моро поднялся, взволнованный. Он опёрся о кресло, весь напрягся в усилии сохранить спокойствие и уставился на дверь… Спустя несколько мгновений дверь бесшумно открылась, вошла высокая женщина, у которой были золотисто-платиновые волосы и глаза поочерёдно то серо-голубые, то зелёные по отражению в них рассеянного света…
Некоторое время продолжалось молчание.
Девица остановилась на пороге, но не из застенчивости ибо она должна была иметь большой опыт в такого рода знакомствах, — а чтобы рассмотреть этого безвестного клиента, проявившего такое желание познакомиться с ней. Пристальный взгляд ясных глаз был безжалостным: в какие-то мгновения Моро почувствовал в них даже выражение жестокости. Видимо, не слишком много было нежности в этом создании, несмотря на её ремесло, которым она занималась! Она была высокой — её рост превышал средний рост женщины и одета с изысканностью, почти контрастирующей с обветшалым убранством японского будуара. В другом месте эта женщина могла бы вызвать иллюзии, но у мадам Антенор эта её сторона «девицы» начисто превосходила её «полусветскую» сторону.
Молодой человек отметил про себя её развитые бёдра: её фигура говорила о том, что женщина определённо перешла тридцатилетний рубеж и прилагает отчаянные усилия, чтобы казаться моложе своего возраста. Выцветшее лицо, от красоты оставалась только чувственность, предлагавшая себя первому попавшемуся при условии, если подходит цена. Для этой женщины, должно быть, удовольствие было полным, только если оно сводилось к коммерции.
Её глаза вдруг сделались умоляющими… Они, казалось, говорили: «Ну что же? Ты не находишь меня в своём вкусе? Чего же ты ждёшь?» В облике этой женщины, кроме всего, ещё появилась странная рабская покорность, которую так удивительно воплощала в себе эта проститутка. И, наконец, кожа — эта деталь боле всего поразила журналиста — была усеяна, главным образом у основания шеи, маленькими веснушками… Эта женщина с обесцвеченными волосами первоначально была русой, вместе с тем Моро был разочарован тем, что Эвелин оказалась не такой красавицей, какой он её себе неоднократно представлял, и поэтому растерялся при знакомстве с ней, да ещё и при таких незавидных обстоятельствах. Но была ли это прекрасная Эвелин? На это ничего не указывало. Закончив свой молчаливый осмотр, женщина подошла наконец, чтобы протянуть ему руку — длинную руку с тонким запястьем — и сказала тоном, который казался скорее развязным:
— Здравствуйте! Как вас зовут?
— Жак…
— Вы из Безьера, кажется?
— Да.
— Это красивый город?
— Как сказать! Зависит от того, как на него посмотреть…
— А если посмотрит женщина?
Замечание, которое удивило Моро: его собеседница была не глупа. Ему понадобится изрядное умение, чтобы узнать, действительно ли он находится в обществе бывшей подруги Рабироффа. Поэтому приняв тон неопытного юноши, который робеет перед женщиной, он спросил:
— А вы? Откуда вы? Из Марселя?
— Я? Это не имеет никакого значения… Что это между нами изменит, если вы и узнаете? Или я нравлюсь или не нравлюсь! Говорите немедленно: это очень просто! Люблю откровенность.
— Как и мадам Антенор?
Взметнув взгляд в немом вопросе, не смеётся ли он над ней, она встревожилась, но затем быстро отошла в попытке улыбнуться, и сказала: