Действительно, насекомые продолжали свое монотонное жужжание, а вот время от времени горестно вздыхавшая сова что-то давненько замолкла. Могла, конечно, и улететь, в поисках беспечных полевок, но остальные, невесть кем издаваемые, шумы явно попритихли. Вот хрустнул сучок под неосторожной ногой, вот — дрогнула ветка в десятке шагов, бестолково метнулся меж кустами встревоженный еж.
Мысленно обругав себя за беспечность последними словами, Диго медленно приподнялся, готовый при хлопке тетивы мгновенно отпрянуть за могучий древесный ствол.
В просвете меж деревьями явственно было видно какое-то движение. Вот темная фигура отделилась от дрожащих в лунном свете деревьев, приобретая вполне человеческие очертания, и двинулась в сторону Диго.
— Кажется, один, оружия на виду не держит, — тихо сказал себе наемник, решив до поры-до времени не поднимать спящих и не тревожить часовых.
Меч его с еле слышным шорохом покинул ножны. Незнакомец остановился, видимо заметив, как побежали по широкому старомодному клинку блики лунного света.
— Мир тебе, воин! — Фигура подняла руки вверх. — Я один и не несу с собой разящего железа.
Незнакомец, похоже, не врал. Диго упокоил меч на его законном месте у левого бедра и не торопясь двинулся навстречу призрачной фигуре. Он любил ощущение опасности, особенно неведомой, а суровая воинская жизнь давно его отучила верить в случайные совпадения и в мирные встречи посреди ночного леса. На незнакомце был длинный, задевающий траву плащ с островерхим капюшоном, опущенным на пол-лица.
«В рукавах может оказаться нож, а из-под плаща он ничего выхватить не успеет. Посмотрим. Кажется, оборотней в здешних местах не видели, да и на шее у меня на этот случай кое-что висит», — подумал Диго.
Незнакомец опустил руки и стоял совершенно спокойно — кисти не шмыгали в широкие раструбы рукавов, волчьей морды или кривых рожек из-под капюшона не виднелось. Вот только выговор у ночного бродяги был южный, какой-то свистящий. По голосу невозможно было определить возраст говорившего. Явствовало только, что перед аргосцем стоял мужчина, и довольно высокий. Плащ же скрадывал очертания фигуры. Диго был приучен к таким штукам и мог определить довольно точно занятия человека, лишь поглядев, как тот двигается. Но гость стоял совершенно неподвижно, только глаза, внимательные, уверенные, блестели в узких прорезях.
— Кто ты такой? На аквилонского разведчика ты не смахиваешь, на заблудившегося в дебрях паломника — тоже.
— Я скромный служитель того существа, которое вы, хайборийцы, не подозревая всей его мощи, именуете Мировым Змеем, — тем же свистящим шепотом проговорил незнакомец. — Я знаю, капитан Диго Аргосский, что ты не относишься к слабоумным, падающим в обморок при одном упоминании Сета… и вряд ли особенно ревностно отстаиваешь службы в храме Митры.
— Это верно, почтенный жрец, — проговорил Диго, делая незаметный шаг назад.
Он знал, что служителю Сета, из посвященных, совершенно не нужен клинок, чтобы лишить человека жизни. Словно случайно споткнувшись, наемник, выпрямляясь, положил руку на рукоять меча, сразу почувствовав себя более уверенно.
Жрец следил за его уловкой с легкой усмешкой.
— Я прошу гостеприимства. Ты слышал, Диго Одноглазый, что моя вера учит: человек не должен бороться ни с одним своим желанием. Так вот, — не бейся сам с собой и не будь полем боя меж твоим страхом и пустой гордыней — позови часового, пусть сюда принесут факелы. Мне есть о чем поговорить с вождем сильнейшей в вашем мире стаи псов войны. Нет, в лагерь я с тобой не пойду — разговор не для посторонних ушей. Кроме того, мы направляемся в одну и ту же сторону — в пеллийскую твердыню, ты — званым гостем, я — по воле моего хозяина и повелителя.
Диго не нашелся что ответить, повернулся так, чтобы все время краем глаза видеть жреца грозного Змея, и дважды пронзительно свистнул. Вскоре меж деревьями замелькали факелы и фигуры с клинками наголо. Аргосец бросил несколько коротких фраз своим дозорным. Часовые, вкопав на небольшой полянке пару факелов, удалились, расстелив на влажной траве несколько плащей. Жрец Сета, не дожидаясь приглашения, сел и сбросил на плечи капюшон.
Аргосец, усаживаясь, вперил в него внимательный взор, но не увидел ничего неожиданного — бритая голова, лицо — тоже без единого волоска, слегка заостренные кверху уши. Полное отсутствие запоминающихся черт и какого-либо выражения. Только факельный свет плясал в больших и бездонных глазах, да раскинутый кругом темный плащ как-то странно шевелился и подергивался, словно пульсировала под ним до времени скрытая мощь.
— Итак, жрец, тебе нужно объяснить, что ты делаешь близ лагеря моего отряда, какой… гм… Нергал гонит тебя в пеллийский замок и вообще — стоит ли этот разговор бессонной ночи. Я несколько дней на марше, устал, знаешь ли…
Аргосец делал вид, что не замечает странно подергивающейся полы жреческого покрывала, край которой слегка приподнялся, словно змеиная голова из травы, задрожав, как от ветра, хотя щеки Диго не ощущали ни дуновения.
— Ты, хайбориец, можешь называть меня… скажем, Нун. Тебе довольно лишь знать, что я служу великому Сету. И кстати, никогда больше не именуй, при мне его жалкую тень…
— Это старое пугало Нергала? — наигранно весело спросил Одноглазый.
Глаза жреца на миг потемнели, а факелы стали тусклыми, словно свет их втянули две черные воронки, затем ярко вспыхнули. Накидка всколыхнулась так, что Диго невольно отшатнулся, — ему показалось, что на него сейчас налетит недобрый вихрь. Но Нун быстро взял себя в руки и улыбнулся. Странная это была улыбка — при полной недвижности черт одни только губы, тонкие и словно бескровные, шевельнулись.
— Кучка аквилонских и немедийских болванов, ограбив почитателей полузабытого божка и изрядно на этом нажившись, решила устроить небольшой мятеж. Не перебивай меня, будь любезен. Эти ничтожества, мнящие себя вершителями судеб вашего мира, привыкли загребать жар чужими руками — вначале их мелкие поручения выполняла шайка простых грабителей, промышлявших возле торгового тракта на порубежье. Однако те разбойники чрезвычайно обнаглели от полной безнаказанности, и были перебиты аквилонским отрядом. Теперь стая алчных до власти болтунов собирает едва ли не со всего света вольных стрелков и свободные мечи, надеясь, что славный воин, сидящий сейчас предо мной в несколько напряженной позе, станет достойным командиром для новоявленного воинства. История — банальная для бездарной эпохи, царившей четверть столетия назад и до того. Конечно, нас в Стигии совсем бы не заинтересовала эта возня, если б не одно обстоятельство…
Нун слегка шевельнулся, высвобождая из складок одежды руки. Наемник весь подобрался, словно кот при виде матерого волкодава. Кисти рук стигийца были узкими и длинными, пальцы шевелились, не сгибаясь в суставах, как у нормального человека, а словно извивались белыми червями.
— Не знай, я подробно жизненного пути славного пса войны — обязательно поинтересовался, крепкие ли нервы у моего собеседника.
Аргосец неопределенно хмыкнул, поглаживая верный меч, и заворожено следя за движениями жреца.
Тот же продолжал с кривой ухмылкой:
— У людей, не умеющих управлять своими страстями, от мыслей в некоей магической субстанции, обволакивающей видимый мир, остаются этакие «слепки», «следы»… точнее, уважаемый Диго, я не смогу объяснить непосвященному природу тех видений, что я постараюсь представить твоему неискушенному, без сомнения, взору…
— Чьих мыслей это будут «слепки»… и…
— Продолжай, уважаемый. И — не отвалится ли у тебя вдруг нос, не отклеются ли уши и не случится ли урона твоим мужским достоинствам от моей маленькой магической демонстрации? Отвечаю — никоим образом. А хозяином данных мыслей и чаяний является некая особа, принадлежащая к ныне правящему в одном гирканском королевстве роду, лелеющему мечты о завоевании хайборийских земель. Человек, одетый в несколько странный доспех с двумя саблями, для многих — правая рука главы ордена Блистательных и главарь разгромленной шайки бандитов, для посвященных же — представитель властвующей гирканской особы, талантливый шпион, с которым тебе предстоит столкнуться в пеллийских землях. Итак…