Туннель внезапно оборвался, закончившись самой обычной дубовой дверью, за ней открылась большая, погруженная в полумрак, пещера. В неясном свете трудно было разглядеть детали, но постепенно глаза Армледера свыклись с освещением, и тогда открывшееся буквально парализовало его. Огромный подземный зал заполнили каменные саркофаги, в которых лежали человеческие тела.
— Простецы считают, что это некрополь, устроенный мною для погибших слуг. Но это не могила, а колыбель. Их время пока не пришло, — вполголоса говорил Торкиль, — но вскоре после Прихода все они восстанут для новой жизни.
Словно в тумане старший брат двинулся вслед за Торкилем, который продолжал что-то говорить. Но смысл его слов не доходил до помутившегося сознания Армледера. В одном из саркофагов, лежавших неподалеку от входа в пещеру, он узнал старого Хойси. Глаза конюха были открыты. На мгновение Армледер решил, что старик чудом остался в живых и его перенесли сюда, чтобы вылечить неведомым способом. Но в следующее миг глаза того, что было некогда человеком по имени Хойси, распахнулись и холодный взгляд остановился на Армледере. В нем не осталось ничего человеческого. Это были глаза мертвеца — тусклые и безжизненные. И Армледер понял, куда исчезали люди из замка, — погибших оживляла нечеловеческая воля, используя тела, чтобы появиться в мире людей, не вызывая подозрений своим обликом. Неведомая магическая сила придала им подобие жизни, и Торкиль был командиром армии мертвецов, готовой подчиниться своим хозяевам.
— Сейчас они еще слабы, — зазвучал в ушах голос брата, — но завтра новые хозяева получат полную власть над этими телами, и в мир придет новая раса — Раса Господ.
Как и предполагал Конан, Диго оказался грозным противником. Первый нанес удар именно аргосец. Не успели Конн и Троцеро покинуть лагерь в сопровождении того самого полувильда, которым командовал несколько дней назад Армледер, как часовые забили тревогу.
— Кром, этот малый мне нравится все больше и больше! — воскликнул киммериец, вылетая из палатки с мечом в руке.
Диго вовсю использовал остатки отряда Хвата, великолепно знавшие особенности местности. Разбойники змеями пробрались по заросшим оврагам, звериным тропкам, через, казалось, гиблое болото и кинулись на часовых, завывая, словно звери. Не успела северная дружина отбросить в топи разношерстный сброд, среди которого, то там, то здесь мелькал Змееныш, как последовал удар с другой стороны лагеря. Из чащи огромными прыжками неслись здоровенные зверюги.
«Тигры, тигры», — пронеслось среди аквилонцев.
Ройл, отчаянно сквернословя, созывал боссонцев, но тигры устремились не к палаткам, а прямо к коновязям. Обезумевшие от ужаса кони, обрывая сыромятные ремни, с жалобным ржанием уносились в чащу.
Прыжок зверя Иллиах невозмутимо принял на щит. Удар оказался силен, и юного киммерийца, словно пушинку, швырнуло под ноги короля. Взревев не хуже самого белого людоеда, Конан бросился через тело своего телохранителя и встретил ударом меча новый прыжок тигра. Мощный удар с двух рук угодил в оскаленную морду, тигр рванулся, выбивая оружие, и рухнул на короля. Вскочивший Иллиах поднял меч, но стоял в полной растерянности — оба врага катались по траве, перемазанные кровью друг друга, и трудно было разобрать, где человек, а где зверь. Конан, левой рукой отстраняя клыкастую морду, рвал бок тигра кинжалом, но короткий клинок никак не мог добраться до сердца. Когти же людоеда в нескольких местах прорвали кольчугу, словно гнилую мешковину, и погрузились в плоть. Наконец Иллиах улучил момент и бросился на спину зверю, падая тяжестью всего тела на выставленный меч. Раздался рык, переходящий в какое-то бульканье. Конан с трудом сел. К нему уже бежали другие телохранители, но он остановил их движением руки и поднялся, опираясь на руку Иллиаха.
— После боя надо будет проверить, целы ли кости.
Меж тем нападение успешно отбили. Видя, что панику в рядах аквилонцев поднять не удалось, вожаки мятежников подали сигнал к отступлению. Под прикрытием тучи стрел, бивших изо всех укромных местечек леса, разбойники Хвата и загонщики оставшихся в живых тигров отошли по болоту, куда даже следопыты Ройла не рискнули соваться в погоню.
Урон был невелик, если не считать разбежавшихся и разорванных тиграми коней. Конан буквально скрежетал зубами от досады, посылая добрую половину гвардейцев собирать скакунов, — оставалась вероятность внезапного возвращения Змееныша с подмогой.
Остальная часть воинства аквилонцев немедля выступила вокруг болота.
Следующий сюрприз ждал аквилонца в лесистом ущелье. Оно словно создано было самой природой для засады, так что, посовещавшись с Ройлом, Конан двинул вперед спешенных гвардейцев, а северяне стали взбираться на угрюмые, заросшие кустарником и соснами склоны по обе стороны от тропы. Не успел авангард сделать и сотни шагов, как раздался надсадный вой, и залп из нескольких баллист накрыл латников. Два или три десятка каменных обломков величиной с лошадиную голову выкосили передние ряды гвардейцев, потом из-за деревьев хлестнули стрелы.
— Неплохо он тут все подготовил, Нергалово отродье. Ведь не мог же он знать, что мы пойдем именно этим ущельем. Значит, все пути к цитадели дадутся нам нелегко.
Это заключение Конана прервали громовые вопли, стократ усиленные эхом. Это Хольгер и Эгиль, каждый во главе своего отряда, ударили по склонам вниз, обойдя стрелков Диго поверху. Те, приняв бой, были сброшены на тропу, где разъяренные ратники буквально искрошили их. Пока ваниры не добрались до следующего лесистого взлобья, на склонах которого располагались баллисты, на аквилонцев, скученных на тропе, обрушился еще один водопад камней, прошибавших щиты, крушивших кости. У самого выхода из теснины из-за деревьев снова кинулись тигры, громадные черные псы в устрашающих шипастых доспехах, а по склонам на тропу покатились заблаговременно подготовленные бревна и камни.
С огромным трудом, неся большие потери, аквилонцы пробились на равнину. Здесь открывалась возможность сомкнутым строем ударить на растрепанные отряды мятежников и нанести им решающий удар. Однако с фланга, со стороны болота, ударили лучники Хвата, ломая строй врага. Когда Змееныша и его шайку оттеснили, лучники Диго, не дожидаясь слаженного удара бронированного клина, кинулись наутек. Тут появилась долгожданная конница — части гвардейцев удалось вновь обрести своих скакунов.
— Рубите их! Гоните к замку, топчите и рубите, чтобы ни один не ушел! — кричал Конан вослед вылетающим на равнину и разворачивающимся веером всадникам.
Однако Диго был не так уж прост. Ударившая в галоп конница, вдруг стала замедлять свой бег, потом поток Черных Драконов стал раздаваться в стороны.
Им навстречу из лесистого островка двинулось серое чудовище. Из укрепленной на спине башенки били арбалетчики, редкий в Аквилонии зверь трубил, подняв хобот, поддевая бивнями коней и затаптывая ногами-колоннами сброшенных с седел всадников. Под прикрытием бешеного зверя пехота мятежников отступила без особых потерь. Драконы пытались поразить колосса, однако трудно было заставить коней приблизиться к беснующемуся монстру. Перед боем, как это принято в Вендии и Кхитае, боевому слону давали выпить целое ведро крепчайшего вина, отчего и без того не склонный к чувствительности зверь совсем не реагировал на стрелы, впивающиеся в его толстую шкуру.
— Конан, отдай команду строю рассыпаться, иначе эта тварь вытопчет их всех! — крикнул Ройл, стараясь попасть слону в маленькие красные глазки.
Рядом с ним посылали стрелу за стрелой боссонцы. Король бросился вдоль строя влево, Иллиах — вправо, выкрикивая команды. Спешенные драгуны и северяне немедленно рассыпались. Слон бестолково завертелся, трубя и взмахивая огромными серыми ушами. Защитные шоры на глазах мешали ему разглядеть добычу, а лучники, наконец, сбили погонщика.
— Кром, я, кажется, начинаю туго соображать. Щиты! Конечно же, щиты! — Конан подозвал к себе одного из Черных Драконов.
Вскоре кавалеристы стали на всем скаку проноситься мимо слона, бросая тому под ноги свои черные треугольные щиты с острыми закаленными умбонами.