Это нужно, Келеа.
Келеа (приникая к нему).
Мне страшно.
Монасура.
Путь мой намечен, Келеа. Горе тем, кто станет на полпути, ибо дух его будет между жизнью и смертью, но не докажет истины. (Воодушевляясь.) О, как понятен мне мир и законы богов! Тольке твои поцелуи пьянят больше, чем откровение Бога. О, слушай, Келеа! Мне мнится теперь, что взошел я на высокую гору, а у подножья ее легли тайны и загадки земли, и я вижу их с высоты. (Встает.) Вот они у ног моих. Я гляжу в высокое небо и оно спускается ко мне, и я, как полная луна, иду по небесным кругам.
Келеа! Когда лучезарный день свивает свой зыбкий занавес с огнистой бахромой вечерних пыланий – несметные очи богов смотрят мне в душу. (Переживая восторг, который замирает в его груди.) Вот раскинулся бескрайный молочный путь, опоясав все небо, и мысли мои, как крылатые ангелы, идут по небу к разуму Бога…
(Пауза. Келеа с благоговением любви и восторга смотрит на него, как на пророка.)
Келеа (волнуясь).
Когда говоришь ты, Монасура – я слышу пение с неба. Ты – пророк, Монасура!..
Монасура (сжав брови).
Но я ненавижу обманщиков! Пусть погибну, но раскрою всю истину ученикам и черным плащам. Черные плащи, Келеа, близки моему сердцу… Ум их темен, как их плащи. (Горячо.) Но душа их, Келеа, светлее наших алмазных венцов.
Келеа.
О, не говори всем так открыто! Не верь людям, Монасура. Они предадут тебя.
Монасура.
Разве я для людей это делаю? Я – все для Истины. И как я не скажу? Разве можно сказать реке, чтоб не текла она? Она мчится к великому морю, и если что преградит путь ей, она сокрушит преграды…
Келеа (со слезами на глазах).
Ты забыл меня, Монасура.
Монасура (с упреком).
Ты – женщина.
Келеа (страстно).
Да! Да! Мне любовь моя – моя истина! (Готова заплакать.)
Монасура (нежно).
Келеа! Путь мой намечен… Но разве я люблю тебя мало? Если нужно, я отдам свою жизнь за любовь твою, за тот сладкий огонь, что идет от тебя по всем моим жилам и жжет мое сердце…
Келеа (лаская его, со страстью).
Говори, говори еще и еще!..
Монасура (опьяненный).
Как счастлив, как безумно я счастлив…
Келеа (страстно).
У тебя могучие руки, Монасура – удержи это счастье. Не спеши, Монасура!.. (Монасура молчит. Борьба происходит в его душе.) Ты не пустишь черных плащей к себе, чтобы не погубил, тебя Тугусава? Пусть одни ученики идут за тобой, и с ними пойдешь ты к народу.
Монасура.
Не бойся, Келеа. Шаг за шагом я поведу учеников за собой, ступень за ступенью перешагнут они и приблизятся к вершине…
(Целует ее и отходит. Келеа счастлива, но что-то беспокоит ее, беспомощно уронила она руки. Входит Первый жрец.)
Первый жрец.
Брат Монасура! Светлым Богом приветствую, как Светлое Око его.
Монасура.
Светлому слава…
Первый жрец.
Тайна храма, Монасура.
Монасура.
Да будет она вечной.
(Пауза. Келеа тревожно смотрит на жреца и Монасуру.)
Келеа (идет).
Я ухожу, Монасура.
(Медлит.)
Монасура (твердо).
Тайна храма, Келеа.
(Келеа уходит.)
Первый жрец.
Верховный прислал меня. Твои гимны, Монасура. (Дает свитки. С затаенной иронией.) Волей Верховного гимны будет писать Тугусава. (Монасура молча берет свитки и кладет около своей рукописи.) Одного здесь нет, Монасура. (Указывает на свитки.) Его сжег Верховный, ибо в нем богохульство…
Монасура (гордо, вспыхнув).
Истину не сожжет и Верховный! Но никто не найдет богохульства у Монасуры. Это вы, вы хулите людей и богов… (Сдерживаясь.) Да исполнится воля Верховного. (Отвертывается.)
Первый жрец (усмехаясь).
Богохульство нашел Тугусава и Верховный и все мы – согласны… Смирись, Монасура… (Вызывающе.) Я – простой жрец, а не ученый – говорю: брось свои детские бредни…
Монасура (оборачиваясь).
Ты – простой вор.
Первый жрец (в бешенстве).
Как ты смеешь говорить это? Ты лжешь! Богохульник, твой жребий брошен, и венец твой будет снят! Снят будет!..
Монасура (смотрит на него в упор, и тот начинает пугливо ежиться и замолкает. Пауза. Говорит со спокойным презрением).