Ты украл изумруды из священного сосуда. (Жрец растерянно, злобно смотрит на него. Монасура, усмехаясь.) Стоит мне захотеть, и жертвенный нож завтра же будет в моих руках, но у кого будет твой, а не мой венец, я не знаю…
Первый жрец (струсив).
Прости, Монасура…
Монасура (смеясь).
Я пойду к Верховному с открытыми объятиями, и вы с Тугусавой разбежитесь в норы, как ящерицы…
Первый жрец.
Прости, Монасура… Тугусава ведет козни, ты на пути его… Но не губи меня, Монасура… Мы, простые жрецы, между двух огней… Кто победит, тот и погубит… Прости… (Вкрадчиво). Если ты хочешь примириться с Верховным, занять его место, я предам тебе Тугусаву…
Монасура (усмехаясь).
Я согласен. Предай только мне Тугусаву… (Вспыхнув негодованием.) Прочь от меня, вор и предатель! Прочь!.. Или я ударю тебя! (Жрец убегает. Монасура взволнованно ходит. Лицо его пылает гневом. Пауза.) Мой жребий брошен. И это враги мои? Это они подымают грязные руки на истину! (Замечает идущую Келеу и принимает спокойный вид.)
Келеа (тревожно и вопросительно).
Монасура?
Монасура.
Ничего, Келеа. Мне возвратили гимны. Их будет писать Тугусава…
Келеа (с ненавистью).
Тугусава? О, как гнусен, как ненавистен мне он! Не говори о нем, Монасура.
Монасура (привлекая ее к себе).
Если муки мои начнутся, если…
Келеа (со слезами).
Я люблю тебя, я люблю! (Страстно.) Мое сердце бьется твоим. Душу и тело я отдала тебе. Если народ упадет пред тобою ниц, упаду и я к ногам твоим. Если осудят тебя и пойдешь ты, как нищий, я буду рядом… Всюду, всегда с тобой я, Монасура… Только когда разлюбишь меня я. умру, Монасура…
(Монасура взволнован, он быстро прижимает ее к груди, чтобы скрыть тоску. Взор его печален и нежен, в глазах слезы. Пауза.)
Монасура (овладевая собой).
Келеа, время готовить жертву, и ты должна быть у храма. (Келеа целует его и отходит; берет небольшой кувшин; идет к храму.) Знай, Келеа, никогда, никогда я не разлюблю тебя! (Она вся освещается счастьем, но это счастье веет печалью. Уходит. Монасура, проводив ее взглядом, оборачиваясь и стискивая руки.) И я, я должен бросить ее на весы жизни и смерти. (Закрывает лицо, опускаясь на каменную скамью.)
Старик в черном плаще (входит и низко кланяется).
Монасура! (Тот поднимается твердый и спокойный.) Мы ждем твоего решения. Ты медлишь, а народ волнуется и ждет своего святого. Боги в душе твоей, Монасура, и не место тебе среди лицемеров.
Монасура.
Предоставьте решать Монасуре.
Старик в черном плаще (кланяясь).
Мы верим тебе, свято слово твое, Монасура. Но мы устали душою, нас проклинают и гонят, мы не слышим божественной речи. Тьма томит наше сердце. Мы слабнем, многие малодушны…
Монасура.
Сегодня я не иду к ученикам, я не пойду к храму. Там, за Небесными Лестницами, пусть ждут меня. Истину всю до конца я открою им. Иди. (Старик в черном плаще кланяется и уходит. Монасура, с тоской сжимая руки.) Келеа, Келеа…
(Слышно, как вдали поет толпа черных плащей свой гимн.)
Хор черных плащей.
Монасура (взволнованно, в невольном порыве).
Я с вами, с вами, искатели истины!..
(Черные плащи удаляются, повторяя гимн сначала. Пение постепенно стихает.)
ЗАНАВЕС.
Действие третье
День склоняется к вечеру, но кругом еще чувствуется тропический зной с его негою. Резко лежат длинные, черные тени.
Расплавленное бездонное небо чуть розовеет. Отчетливо видно вдали черную скалу, а на ней, как белая птица, сияет мраморный храм.
Драгоценные камни слились в один огромный бриллиант, играющий тысячью цветов.
Неподвижно стоят гордые пальмы, высоко подымая свои короны.
Впереди, на площадке, первобытная обсерватория. Справа возвышается кирпичная стена в виде прямоугольника, поставленного на больший катет. Мелкие ступени ведут к вершине стены. –