На площадке, около стены, несколько каменных скамеек. Одна из них покрыта пурпуром.
Между скамьями и стеной стоят группами ученики в желтых одеждах. С ними беседует Монасура в белом хитоне с красным поясом – знак ученого.
Группа учеников у скамей.
Первый ученик.
Разве день нашего испытания настал?
Второй ученик.
Не знаю. Нам никто не говорил об этом.
Третий ученик.
Зачем не приготовлен пурпур для Верховного?
Монасура
(молча подымается на ступени. Ученики становятся у лестницы; часть их садится на ступени у ног Монасуры).
Сегодня здесь, у Небесных Лестниц, будет мой суд. (Среди учеников движение.) Приготовлен уже пурпур Верховному… Вы не знали об этом, как не знает никто из непосвященных. Но я говорю вам, ибо сегодня я открою вам все, что вы не знаете. Я укреплю ваше сердце.
Ученики (волнуясь).
Мы верим, учитель… Мы верим…
Монасура.
Здесь, у Небесных Лестниц, каждый из вас будет на испытании, чтобы стать жрецом. Но здесь же, перед этими скамьями, с жрецов снимают венцы. (Среди учеников замешательство.) Вон идет и мой обвинитель. Знайте, за все время почитания Светлого Бога судили двоих, и третьим судится Монасура.
(Проходит Тугусава в сопровождении двух учеников и, положив свиток на пурпур, удаляется к храму. Этот приход, молчаливый и суровый, вносит еще больше тревоги. Некоторые из учеников незаметно уходят, один присоединяется к Тугусаве.)
Первый ученик.
Говори нам, учитель, говори! Мое сердце дрожит, и руки опускаются.
Монасура (после паузы, вдохновенно).
Братья! Много лет я встречал и провожал солнце с этих высоких ступеней. И всегда его путь один и тот же, все его небесные круги точно измерены. Одни из них для весны, другие для лета, третьи для осени, четвертые для зимы.
Ученики.
Знаем, учитель, ибо ты открыл нам.
Монасура.
Бог поит небо, и землю, и лишь только пожелает он молока от небесных коров, – горы окутываются грозовыми тучами, и сильнейшие пешеходы утомляются. Он проложил путь солнцу и пустил воды бежать к морю; дням он назначил широкие колеи и правит ими, как возница конями. Дыхание его – ветер. Он выводит великого священного коня, несущего тысячу даров… (В экстазе.) Гляжу я на лик его – мне видится он, как пылающий огонь, ибо царь небесный сподобил меня лицезреть пышность света и тьму на небесах…
Уставы его несокрушимы.
Он ведает путь птицы и след ветра…
Он хранит закон свой и смотрит долу на все, что сокрыто, на все, что творилось и еще имеет твориться…
Одетый в золотые латы, он облекается сиянием, как ризою.
Ученики (в волнении).
Истина! Истина!
Монасура.
По знакам небесным и светилам мы гадаем о жизни, гадаем о конце и начале мира, ибо нет ничего точнее, ничего вернее Вечного Неба. Боги говорят оттуда, а огонь небесный – вестник воли и разума богов…
Ученики (хором).
Слава Небу, Вечному Небу!
Монасура.
На веки веков положили боги законы, на веки веков начертили небесные круги, а человек умирает, и даже курган над его прахом время слизывает жадным языком…
Ученики.
Истина! Истина!
Монасура.
Братья! Рассудите теперь и обдумайте: может ли смертное и непостоянное управлять вечным и неизменным?
Ученики (после паузы).
Нет, учитель! Ибо вечное и неизменное – боги, а смертное – люди.
Монасура.
Как же вы разумеете, братья, о храме и сосуде священном?
Некоторые ученики (с испугом).
Не касайся сего, учитель! Не касайся! Тугусава запретил нам!
Монасура.
Тугусава не может запретить разуму.
Второй ученик.
А разве Тугусава не такой же ученый, как ты? Разве он не носит пурпурного пояса? Мы чтим вас обоих одинаково. Почему же вы говорите разно?
Монасура.
Не чтите ни Монасуру, ни Тугусаву, – чтите божественный разум.
Третий ученик.
Тугусава велит говорить о том, чему ты учишь.
Монасура.
Разве я прячу свое ученье?
Четвертый ученик.
Он обещал награду, если скажем, чем соблазняешь ты… (Ропот среди учеников.) Он хулит твое имя…
Монасура (останавливая его жестом).
Я хочу учить вас истине, братья. О, никогда не бойтесь говорить истину. Пойдите и расскажите всем, что говорит Монасура, а он встанет выше (подымается на несколько ступеней), чтобы голос его был слышен всем…