Завтракал князь в одиночестве. Энергичную сегодня южанку вряд ли бы получилось покормить, так что он за нее не переживал. Наверняка вертится перед зеркалом, перебирая разные варианты и примеряя украшения. Скользнув взглядом по рядам учеников, Туран прищурился. Близнецов нет. Вспомнив, что они еще вчера взяли на сегодня выходной из-за дня рождения сестренки, мужчина прикрыл глаза ладонью. Больше нет никого достаточно сильного, чтобы защитить Исаю, и достаточно преданного, чтобы не позволить себе обидеть ее.
— Господин, я могу забрать ответ? — тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание, Эйфи.
Задумчиво смерив взглядом секретаря и заставив занервничать, мужчина прикинул. Новенький парень довольно робкий, вряд ли позволит себе приставать к госпоже. Хиленький, конечно, но главное — сопровождение. В случае чего, Исая и сама справится.
— Пойдешь с Исаей на ярмарку, — процедил Туран, протягивая уже написанный ответ для короля.
Она ему все расскажет, когда вернется, так что открутить голову всегда можно будет.
— Как прикажете, господин, — стушевавшись от враждебного взгляда, парень торопливо покинул столовую.
Тяжело вздохнув, князь на секунду зажмурился и сжал пальцами переносицу. С одной стороны, ярмарка не очень вовремя. С другой — если бы она была завтра, расстройства было бы на год вперед, а то и слез.
Оставив омлет недоеденным, Туран встал и пошел проверять, как там его красавица. Тысячу раз исхоженный коридор все так же давил на макушку украшенным лепниной потолком. Будь его воля, он бы жил в простом домишке где-нибудь в ремесленном квартале, поближе к булочной, чтобы утром пахло свежим хлебом, как в детстве в хорошие дни, когда матушка, княгиня, могла позволить себе испечь вкусный хлеб и сама съесть пару кусочков, а не отдать только вечно голодным сыновьям да мужу в кузницу. Тяжелое было время, но его тяжесть урожденный князь мог осознать только сейчас. Тогда же он был всегда сыт и одет, а представления о лишениях и усилиях родителей не имел. Поселить бы матушку с отцом в лучших покоях, завалить подушками, подарками, изысканными блюдами за все, что они сделали — единственное желание, в котором у него с братом не было противоречий. Но они могут лишь каждый год оставлять охапки цветов на парной могиле.
— Смотри! — вырвал из размышлений низковатый будоражащий голос. — Я красивая?
— Конечно, — чуть улыбнулся мужчина, оглядывая стройную фигурку. Рубашку девушка решила заправить в брюки, закатала широкие для нее рукава почти по локоть, расстегнула пару верхних пуговиц. У него пересохло во рту, стоило только обратить внимание на одну маленькую деталь, — только нужно надеть топик под рубашку еще.
— Зачем? — надула губы Исая, опуская взгляд на себя. — Его же не будет видно все равно.
— Потому что вот это, — проведя ладонью по легко прощупывающимся ребрам на ее боку, он прижал большим пальцем торчащий под тканью сосочек, — только мое.
— Ну прикрыта же грудь, — попыталась возразить Исая, но Туран приподнял бровь, и она закатила глаза: — ну ладно, хорошо!
Наклонив голову, он властно и жадно поцеловал мягкие губы, прикусив нижнюю. Застонав ему в рот, южанка податливо прижалась ближе, сжала в пальцах мягкие волосы.
— Сегодня вечером, — хрипло пробормотал мужчина, целуя подставленную шею, — станцуй для меня, умоляю…
— В этой рубашке без топика? — хитро улыбнулась брюнетка, прогибаясь и легонько потираясь всем телом о любимого.
— Да! — рыкнул князь, рывком прижимая ее к дверце шкафа. — Боже, солнце, да!
У него темнело в глазах от ее близости, а она только тихо смеялась, раззадоривая.
— Ты все еще так сильно меня хочешь, — приложив ладонь к его щеке, девушка заглянула в пьяные глаза, наслаждаясь тем, что отражается в них, что заставить его потерять самоконтроль может только она, что он обожает ее все так же безоглядно.
Отстранившись, Туран глубоко вздохнул и прикрыл глаза.
— А как я могу не хотеть такую красавицу? — поцеловав ее запястье, он сглотнул. — Только ты мое солнце.
Исая прикусила губу, по ее плечам побежали мурашки. То солнце, что на небе, ее прародитель, больше не привлекает его взгляд, и ей не по себе и даже неловко. Даже на родине никто так сильно не обожествлял ее, не сравнивая со светилом, а ставя над ним.
— Я люблю тебя, — обхватив его лицо обеими руками, девушка прижалась лбом к его подбородку, — люблю ярче огня, глубже моря, выше неба…
— Я не понимаю, — мягко заправив прядку ей за ухо, северянин крепко обнял свою женщину, — и очень сильно тебя люблю.
С тяжелым сердцем провожая взглядом Исаю и Эйфи, Туран ревниво подумал, что они неплохо вместе смотрятся. Но, конечно, своевольная южанка не подчинится никому на Севере, кроме него, потому что никого нет сильнее среди северян. И все равно собственничество грызло изнутри, как гнилостный червь, заставляя то и дело думать, чем эти двое там сейчас занимаются.
— Господин, — кашлянул управляющий, — это у вас…
Пощупав указанное место на голове, князь нашел косичку, заплетенную баловницей перед завтраком, и тяжело вздохнул.
Исая бегала от шатра к шатру, азартно торгуясь с купцами на их же языке, а ошеломленный и нагруженный секретарь пытался за ней поспевать. К счастью, никто из купцов не мог узнать свою святыню без проявления силы или традиционных одежд. Поражало Эйфи и количество выданного на покупки золота, как и разрешение тратить его на все, что только госпожа пожелает купить. Украшения, ткани, книги, благовония — она покупала почти все, что попадалось на глаза, умудряясь сбить цену до той, за которую это можно купить на Юге. Да и продавцы охотно шли на уступки землячке, забравшейся так далеко на Север. Вскоре все покупки перестали помещаться в руках парня, так что Исая взяла себе легкое — ткани и ароматические палочки.
— Госпожа, осталось не так много денег, — предупредил секретарь, расплачиваясь за очередное колечко и поражаясь тому, что почти сотня золотых, так оттягивавших ему руку, истаяла до пяти так быстро.
— Ну тогда купим сладости и пойдем домой! — хлопнула в ладоши девушка, подхватила свои свертки и весело попрощалась с купцом на своем языке.
“Сладости” такого рода Эйфи никогда не видел. Тонкие слои теста с медом, орешками и прочими добавками пахли так, что их можно было учуять издалека.
— Тебе разрешили попробовать кусочек, — рассмеялась Исая, от которой, как и от продавца, не укрылся восхищенно-изумленный взгляд.
— Спасибо большое, — смущенно пробормотал парень, поднося ко рту квадратик липкого угощения, — ого, так вкусно!
От излишней сладости захотелось пить, но это было несопоставимо с полученным удовольствием.
Исая купила разных видов вкусности на все оставшиеся деньги, и еще десяток квадратиков смеющийся купец подарил застеснявшемуся Эйфи, долго благодарившему за такую щедрость.
— Южане народ щедрый, — усмехнулась девушка, когда шумная площадь осталась позади, — а еще любят завышать цены, чтобы потом поторговаться.
— Очень интересная культура, — поддакнул секретарь, чтобы поддержать разговор.
Опустив взгляд, чтобы обойти лужу, он случайно, совершенно случайно осмотрел длинные ноги госпожи сверху вниз и обратно, краснея от воспоминаний об утреннем конфузе.
— Если Туран увидит, как ты на меня пялишься, можешь прощаться с тестикулами и жизнью, — спокойно улыбнулась брюнетка и звонко рассмеялась, когда парень покраснел еще сильнее, вместе с шеей.
Не слушая его оправданий и отрицаний, привыкшая к мужскому вниманию девушка ускорила шаг.
========== Часть 4 ==========
То и дело потирая глаза, Туран хмурился и старательно подавлял зевоту. Он не сомневался, что согласится, стоило только Исае попроситься с ним в поход, но до последнего старался сопротивляться. Но разве можно не пообещать хоть луну с неба, когда она танцует в одной рубашке, дразняще смеется и не дается в руки? Иногда его раздражало такое влияние, но определенную долю послушания он ей привил еще до начала связи. Южанка очень старается не злить и тщательно заглаживает любую вину, и тому есть несколько причин. Во-первых, южная традиция главенства мужчины в доме, развитая гораздо сильнее, чем северная. Женщина на Юге не имеет права даже говорить в присутствии мужчин без позволения. Исая более наглая лишь благодаря своему высокому положению в обществе и уникальному происхождению. Во-вторых, Исае льстит его внимание, любовь и ласка. Она любит его и любит видеть ответные чувства, а уж до ласки охоча не меньше кошки. В-третьих, Исая боится. Боится своего мужчину, как дикого зверя, всегда старается ходить проторенными дорожками и не лезет в неизведанные уголки его души, чтобы не найти новые поводы бояться.