Уже находясь над внутренним двором храма (не путать с внутренним двором казармы), почти на высоте уровня земли, и приготовившись выбрасывать десант, штурм-капитан Волконская чуть довернула нос штурмоносца, и очередным залпом вдоль и чуть наискосок навылет прошила правую ножку буквы «П», внутри которой спали рядовые наемники, в одно мгновение превратившиеся в разбрызганный по окрестностям кровавый фарш, а сама казарма – в изуродованные развалины с переломанными центральными опорными столбами и провалившееся крышей. Левая ножка осталась невредимой, так как по данным нашего главного инсайдера там располагались вещевые и продовольственные кладовки, а также каморки прислуги, которая спала отдельно, а перед господином появлялась только в тот момент, когда была ему нужна. Ни лошади, ни служанки совершенно не пострадали, если не считать сильнейшего испуга, временной глухоты и тика, ну и оседающей с небес мелкой, как пудра, глинистой пыли.
Но в тот момент, когда служанки только-только успели открыть свои шокированные рты, через кормовой десантный люк мы уже сыпались из штурмоносца прямо на брусчатку внутреннего двора. После того как десантирование было завершено, штурмоносец подпрыгнул на своих антигравитационных импеллерах на высоту десяти-двенадцати метров, приготовившись прикрывать нас огнем всех четырех своих оборонительных турелей.
А прикрывать, собственно, было уже почти нечего. Те немногочисленные наемники, которые находились на внешних постах в ночную смену, умерли прежде, чем смогли понять, что происходит. Где поработали турели со штурмоносца, а где и мы, грешные, испытавшие новое вооружение на живых мишенях. Впечатления только сугубо положительные.
Еще были посты в сокровищнице, подземной тюрьме и в загонах для рабов, но по данным Агнии, дежурили там наемники попарно, и большой угрозы из себя не представляли, поэтому туда отправился Змей с Зорким Глазом, Арой, Беком и прикомандированной к ним Агнией с задачей снять охрану, доложить обстановку и без моего приказа ничего руками не трогать. А я с отцом Александром, тоже надевшим полную экипировку, но только без оружия, а также с Доком, Коброй, Бухгалтером и Мастером направился пощупать за теплое вымя того самого жреца-подлеца, с личности которого и начался такой правильный и своевременный замысел вычистить этот зловонный гадюшник.
Охраны там не было – очевидно, заднюю часть храма с внутренним двором, где проживала жреческая верхушка, лучше гоплитов в полном вооружении охраняла репутация этого места власти и нежелание местных служек вообще лишний раз попадаться на глаза начальству. Стрелять по местным обитателям я своим запретил, от слова вообще. Ну то есть, только в самом крайнем случае, если есть угроза жизни. А то уж больно негуманное оружие у этих имперцев. И как, скажите мне на милость, в случае чего, восстанавливать из кровавых брызг объект для тщательного допроса? Сам я достал из ножен меч Ареса – и он задергался в моей руке, а красные камни на рукояти тут же засветились тусклым светом. В этот момент я почувствовал, что меч был голоден и просил у нового хозяина, то есть у меня, человеческой крови. Но думаю, что он перебьется. Не собираюсь я пока никого резать, а если и соберусь пролить кровь, то обойдусь в этом деле и без его подсказки.
Поднявшись по ступеням ко входу в храм, я брезгливо, стараясь не поскользнуться на том что осталось от охранников, прошел через портик к дверному проему, дверей в котором уже не было, а был коридор, засыпанный дубовой щепой и обломками досок. Очередь из турели штурмоносца не только уничтожила охрану, но и начисто, вдребезги снесла-разнесла саму дверь, так что теперь войти внутрь мог любой желающий, и не любой тоже. Вытянув вперед меч, я вошел внутрь, ожидая, что если там и есть какая магическая ловушка, то меч примет удар на себя и полностью его нейтрализует. Но ничего не произошло – значит, ловушки такого рода тут, где все было схвачено, за все заплачено, считались излишними. Сообщив штурм-капитану Волконской о том, что мы едем дальше, я сделал своим спутникам знак следовать за мной – и двинулся в мрачный, наполненный полумраком главный зал, в конце которого смутно угадывалась раскрашенная статуя, в масштабе три к одному, величественной черноволосой женщины в массивной зубчатой короне, стоящая на постаменте высотой почти в человеческий рост. Очевидно, это и было изображение самой Кибелы. Был бы с нами Колдун, так он смог бы сказать точно, но больше ничьей статуи в главном зале храма быть не могло, так что будем считать эту величественную великаншу Кибелой.
Схема прохода в жилые помещения храма была внесена в мой тактический раухер, и на блистере шлема заплясала голубоватая светящаяся стрелка, указывающая путь, а в ушах прозвучал вкрадчивый голос: «Обойди статую и иди прямо».
Действительно, стоило нам обогнуть постамент, как выяснилось, что он прикрывал собой дверной проем во внутренние помещения храма, из которого уже доносились звуки знатной такой суеты и паники. Ведь шваркнув по казарме наемников главным калибром, мы, конечно, вывели этих мерзавцев из игры раз и навсегда, но при этом еще и разбудили и переполошили всю местную публику. От удара двадцати килограмм, разогнанных до четырех километров в секунду, земля под ногами должна ходуном заходить как при землетрясении, повыбрасывав из постелей как местный бомонд, так и их слуг. С добрым утром, так сказать.
Меч в моей руке возбужденно завибрировал, а свет, исходящий от камней на гарде и рукояти, стал ярким, как будто внутри каждого из них зажглось по светодиоду. Очевидно, Арес обычно убивал своих врагов именно этим изделием сумрачных тевтонских мастеров, и сейчас оружие жаждало повторения банкета. Как бы этот меч теперь ненароком не убил кого-нибудь не того, что очень вероятно при таком его возбуждении, которое передается даже мне.
Миновав проем, мы очутились в широком коридоре, освещенном мерцающим светом развешенных на крюках вдоль стен масляных светильников. Тени и полутени метались запутанным узором, создавая мрачное ощущение клаустрофобии и тревоги, как в фильмах ужасов. Не хватало только специальной музыки. Сам этот центральный коридор был пустынен, но было видно, что он в нескольких местах пересекался с поперечными ходами, в которых, видимо, и находились дверные проемы, ведущие в комнаты.
Я покачал головой и, обернувшись, увидев, что Кобра приготовила к использованию заклинание огненного шара, и этот полуактивированный «апельсин» уже тлеет у нее в руке.
– Только не это, – поспешно сказал я, – похоже, все здесь, кроме несущих колонн – это только имитация камня из сухого дерева и штукатурки. Швырнешь тут свой шарик – и все это вспыхнет не хуже чем политое бензином. Так что лучшее не надо.
– Ой! – сказала Кобра и огненный шар тихо рассосался у нее в руке.
Вот что значит маг огня высшего разряда, пусть и плохо обученный. Колдун мне тут как-то говорил, что утилизировать обратно уже выделенную энергию – это чуть ли не самое сложное в магическом искусстве. Обычно маги попроще предпочитают разряжать оружие выстрелом, но Кобра не из того разряда, что «попроще», и я ею уже горжусь.
Когда мы подошли к первому перекрестку, в этой паутине теней откуда-то из-за угла прямо ко мне под ноги с писком метнулось что-то мелкое, одетое в подобие серого мешка с тремя дырками, и с воплем рухнуло передо мной на колени, прикрыв голову руками. Я едва смог удержать отточенную сталь, отчетливо дернувшуюся, чтобы ткнуть это мелкое и крысообразное, острием под ключицу и отведать его горячей крови. Никакой агрессии со стороны этого мелкого я не видел, да и вряд ли это мог быть кто-то из тех, кто был нам нужен – скорее уж, слуга самого низшего разряда, судя по размеру, возможно, что и несовершеннолетний. Хотя, если он голодал с самого раннего детства, то возможно, что и остался мелким и худым на всю оставшуюся жизнь. В этом жестоком мире все возможно, да и у нас там дома тоже далеко не все так благополучно. Есть места, в том числе и в России, где такое не только возможно, но и даже обычно, а вот Волконская говорила, что у них это полностью изжито, раз и навсегда. Хотя и в СССР вроде тоже это было изжито, а потом возродилось и расцвело пышным цветом.