Народа влезло в ратан довольно много. Почти тысяча двести человек, практически все Первые со своими женами, весь дом Роантидов, леди Рита со всеми Главными жрицами, а также все планетарные короли и это только в ратане. Когда Гар Салри понял, что кое-кого от порога так просто будет не прогнать, он, немного подумав, просто взял и убрал в ратане ту стену, в которой была прорезана входная дверь, благо перед ратаном располагался весьма просторный холл. Это позволило присоединиться к гостям ещё и нескольким сотням кируфцев. Когда принц Гарендир вышел из Мужской половины, то первым его желанием было сбежать из своего собственного дома куда глаза глядят, но он сдержался и чуть ли не по головам своих друзей прошел в ратан, где на подиуме его уже поджидали жена и лучший друг, готовый ради него на всё. Кируфцы, сидящие на тесно составленных раломанах, в знак приветствия складывали пальцы в замок величайшей благодарности. Для них то, что ледовый поиск их короля увенчался успехом, было, как знак небес.
Для своего наврайтара принц Гарендир выбрал, как он считал, единственно возможный наряд, клановую тунику Мерков Антальских и никто даже и не подумал о том, что это было лишнее, ведь он, можно сказать, был без пяти минут король Галана. Даже император, который сидел напротив подиума вместе с леди Ритой и их дочерью Мэрион на коленях. В ратане находились и все остальные его дети и внуки, но они сидели поодаль. Рядом с подиумом находились только члены семьи принца Гарендира. Все они также были одеты в клановые туники и такие кимоны, которые носили женщины клана Мерков Антальских. Принц Гарендир молча прошел через ратан, поднялся на подиум, подошел к своему раломану и, сбросив с ног сапожки, сел на этом невысоком, широком кресле в позе лотоса. Его жена тотчас убрала сапожки, взяла в руки варкенскую флейту-финель и заиграла негромкую, спокойную мелодию. Её муж слегка наклонился вперёд, опёрся руками о колени и, качнувшись пару раз, вдруг, громко воскликнул:
– Дети мои, милые мальчики и девочки, почаще читайте "Хроники Варкена", если не хотите меня огорчить! Не жалейте розог, чтобы приучить к этому ваших сыновей и внуков. Всячески понуждайте к этому жен. – Выпалив это, он с опаской взглянул на свою жену, видимо, ожидая от нее взбучки, но принцесса Сильвия слегка кивнула и улыбнулась ему в ответ, а звуки флейты тотчас сделались пронзительными и требовательными. Принц Гарендир сурово сдвинул брови и продолжил строгим голосом – Сегодня я на своем собственном примере хочу показать вам, сколь важны для нас всех наставления предков, великих архо клана Мерков Антальских. Всем вам прекрасно известно о том, какое испытание было ниспослано мне Великой Матерью Льдов, как известно вам и то, как сильно я ненавидел когда-то Кируфского Отравителя, будучи навспираго Гаром Салри. Возможно, что ведомо вам и то, что вновь став самим собой и будучи не в силах смириться с этим, я чуть было не отправился в ад и только ваша мать удержала меня от этого гибельного шага. Моя прекрасная Сильвия заставила меня вспомнить о том, кто я есть на самом деле и о тех, кто сделал меня Кируфским Отравителем. Великая Мать Льдов дала мне возможность доказать самому себе, что человек способен возродиться из пепла, словно мифическая птица Феникс, способен осознать, что ничто не может полностью подавить его волю и отказаться от жизни даже тогда, когда он не видит в ней никакого смысла. В жизни всегда есть смысл, дети мои. Даже тогда, когда тебя сделали преступником помимо твоей воли, когда ты сам себя ненавидишь хотя бы потому, что ты должен воздать врагам своим по их деяниям. Мои враги не были пойманы моими братьями, благородными черными рыцарями, духовными детьми великого клана Мерков из Горного Антала. И в этом я также склонен видеть волю Великой Матери Льдов. Поэтому я не мог исполнить волю нашего императора и стать королём Галана до тех пор, пока Латон Квинтерус и его приспешники оставались на свободе и продолжали вынашивать черные замыслы против Галана. Что бы я ни делал, каждую минуту я думал о том, где спрятался этот негодяй и как мне его найти. Никаких ниточек, ведущих к нему, не было ни у меня, ни у тех людей, которые искали его все эти годы с ничуть не меньшим усердием, но меня подстёгивало то, что я был Кируфским Отравителем. – При этих словах принц Гарендир наклонился и его руки легли на рукоять и ножны меча. Выхватив меч, он сделал им несколько быстрых движений и с силой воткнул справа от своего раломана, после чего, слегка улыбнувшись, продолжил под громкие трели финели – Душа моя жаждала справедливости и я очень хотел поквитаться с этими мерзавцами, но чем больше времени проходило с момента воссоединения моей души и сознания, тем больше я понимал, что это практически невозможно. Как сказал бы мой добрый друг Хальрик, – след давно остыл. Когда я совсем отчаялся, мне на помощь пришли "Хроники клана Мерков Антальских". Перечитывая их четыре дня назад, я снова открыл тот раздел, который называется "Предтечи". В нем собраны самые древние наврайтары Мерков Антальских и среди них меня особенно поразил тот, в котором Веридор Невинный очень подробно рассказывает о вендетте с родственным его клану кланом Моринов из Северного Антала, произошедшей из-за пустякового спора, который привел к гибели его младшего брата, коротко упоминает о своем великом ледовом исцелении и снова весьма подробно о последовавшей за этим исцелением битве с Моринами. Для ещё одного моего старого друга Ронбальда Зайнура это всего лишь древний литературный памятник, стихотворное изложение вендетты, разыгравшейся на острове Большой Антал более восьмидесяти четырёх тысяч лет тому назад. Признаюсь, лично я так никогда не считал уже только потому, что это был наврайтар, назидание потомкам, сделанное в присутствие айята, а потому любой наврайтар "Хроник Варкена" абсолютно правдив и достоверен. Наврайтар Веридора Невинного, в котором этот великий человек почти ничего не рассказывает о том, как именно он вошел в состояние ледовой медитации, для меня стал особенно интересен начиная с сорок четвертого стиха, в котором сказано буквально следующее:
Лютый холод, сковавший Антала торосы,
Скрыл меня от сверхзренья врага.
Лишь метель замела следы ног моих босых,
Стал невиден я Кунгу в бескрайних снегах.
Вдумайтесь в эти строки, дети мои. Клан Мерков разгромлен коварными соседями. Все мужчины убиты, а его отец хранитель, весь израненный и зверски избитый, брошен у ворот своего хольда на верную смерть. Это была зима одного Золотого Лорда, когда морозы на острове Большой Антал достигают минус девяноста градусов. У Веридора Невинного не было ни одного шанса выжить и враг уже праздновал победу. Кунг Морин восседал во главе пиршественного стола зная, что никто не сможет придти на помощь Веридору Невинному, а сам он никогда не сможет совершить телепорт в какое-нибудь убежище, где для него найдется суманойран полный чистой воды, чтобы он смог во время водной медитации исцелить свои раны. Кунг хорошо знал своего соседа и родича. К тому же, дети мои, насколько нам это известно, рядом с Веридорлангом нет ледника, а Веридор Невинный в своем наврайтаре говорит о ледовых торосах. В предыдущем, сорок третьем стихе он уже прощался с жизнью, а в сорок четвертом говорит о том, что лютый холод скрывает его от телепатической локации Кунга, который и во время пира наблюдал за ним. От того-то Веридор Невинный так подробно и описывает в семнадцати следующих стихах то, что так напугало Кунга Морина, его внезапный телепорт от ворот своего хольда на ледник Тианар. Кунг ошеломлён, он не знает что ему делать, но ему прекрасно ведомо о том, как страшен гнев Веридора Невинного. Что же делает, дети мои, величайший герой Варкена впав в транс ледовой медитации после того, как он исцелил все свои раны и увечья? А вот что:
Перенес я врагов на поляну щита,
Бросил под ноги им топоры и секиры.
Словно сокол топор мой над ними летал,
Было Кунгу Морину теперь не до пира.
Ох, как же ошибаются те, кто считает эти слова поэтической гиперболой, дети мои. Комментарий к этому наврайтару, сделанный другом и айятом Веридора Невинного, Гораном Мерком с Восточного Берега, рассказывает нам о том, что когда Горан вместе со своими воинами не смотря на метель добрался до Веридорланга, то их глазам предстала ужасная картина, в свете погребального костра Веридор насаживал на копья головы своих врагов, а весь его торс был покрыт хорошо зарубцевавшимися шрамами. Кроме Веридора Невинного из мужчин в живых осталось лишь двадцать семь младенцев и, разумеется, все женщины, которых Морины хотя и избили, но лишить жизни не посмели. Некоторых из них Морины притащили на пир и они-то рассказали Горану, что в разгар пира из тьмы ночи пришли невидимые снежные демоны и отрубили всем их врагам головы, причем сделали это так стремительно, что никто из них не смог бежать. Все это прямо говорит нам о том, что Веридор Невинный во время своей ледовой медитации сделал ни что иное, как изменил психофизические параметры мира, материализовал в своем медитативном трансе себя самого и всех своих врагов, чтобы сразиться с ними в честном поединке. Веридор Невинный был очень мощным сенситивом. Как воин-архо он стоил тысячи любых других воинов острова Большой Антал. А еще он был мудрым и очень уравновешенным правителем. Он даже простил Моринам смерть своего младшего брата и лишь потребовал от Кунга, чтобы его племянник Керст заменил в клане Мерков из Горного Антала убитого им по пьянке Вейдена. В то время Мар-Рогасы Справедливые еще не знали секрета крейга и это было вполне оправданным шагом со стороны Веридора Невинного, но Кунг решил поступить иначе. На пиру, посвященном примирению, он вложил в руку Веридора чашу с кихой-ро, в который подмешал сильное снотворное. То же самое сделали все остальные Морины и только поэтому они смогли победить Мерков. В том медитативном бою, который происходил на щите Веридора Невинного, Моринам предстал совсем иной Веридор Мерк. Не сенситив, но великий воин, знающий толк в боевых искусствах. Именно так, в поединке на тяжелых боевых топорах, а не в сенситивном бою, он поразил своих врагов. Веридор Невинный кое о чем умолчал в своем наврайтаре, а именно, он не сказал нам о том, что после этого боя к нему снизошла с небес сама Великая Мать Льдов. Правда, в дальнейшем, в своем другом наврайтаре он рассказал нам о своей второй встрече с Матидейнахш и о том, что та сама подарила ему ночь любви в своём прекрасном Ледяном Саду и плодом этой любви стала их дочь Ларита, которую Веридор Невинный однажды нашел на пороге своего хольда. И нам только из комментария Горана Мерка известно о том, что на третий день после этого боя Веридор вышел из своей комнаты с белыми, как снег, бровями, чему он никак не удивился. Более того, он сказал Горану, что таким образом Великая Мать Льдов отметила его среди людей. Заново перечитав наврайтар Веридора Невинного и комментарии к нему, сделанные Гораном Мерком, я невольно задумался. Если Веридору Невинному удалось таким образом победить своих врагов, так почему бы мне не отыскать во время ледовой медитации своих? Позвав вельро Жано, я попросил его сопроводить меня на ледник императора Рилквида, где я намеревался провести ледовую медитацию и тот, не спрашивая меня ни о чем, согласился. Выходя на лед, я думал только об одном, как мне найти своего врага Латона Квинтеруса. Я не знал какое у него сейчас обличье и не знал того, где он сейчас скрывается, но я знал что он жив и что он по-прежнему смертельно опасен для Галана. В состояние ледовой медитации я вошел очень быстро. Уже через пару минут ледовая медитация открыла мне безбрежную синюю пустоту, в которой я парил не видя ни верха, ни низа. Свой поиск я решил начать в далеком прошлом. С тех времен, когда я еще не был отравлен зомби-ядом Латона Квинтеруса. Быстро поднимаясь по воспоминаниям детства, словно взбегая вверх по лестнице, я добрался до тех дней, когда из мальчика вырос в парнишку четырнадцати с половиной стандартных лет. Тогда я был веселым, озорным и любознательным пареньком и для меня во всем мире существовал только один кумир, мой отец король Бастиан Отважный. Отец частенько говорил мне в те годы: – "Сынок, не бойся рисковать, смело лезь в любую дыру, но помни, если ты сломаешь себе руку или ногу, то при этом пострадает ещё и твоя задница. Ты принц дома Фартинидов и должен быть крепким, как арбалетная тетива". Розог я не боялся. Когда отцу случалось брать их в руки, то я не дрогнув поворачивался к нему спиной и смело спускал с себя штаны. После этого отец громко хохотал и, как правило, уже не наказывал меня. Путешествуя по дням своей юности, я дошел до того из них, когда впервые увидел Латона, того человека, который отравил мое сознание ядом и превратил в самое настоящее чудовище, – скрытное, хитрое и коварное. Это произошло утром, ещё до занятий с моими учителями. Играя во дворе с несколькими своими сверстниками, а это было в старом королевском дворце, построенном еще в те времена, когда Фалтарес был крепостью и вокруг неё ещё не была построена столица Кируфа, я спрятался от них в котельной. Впервые я увидел вблизи огромные бронзовые котлы, обогревающие не только весь королевский дворец, но и часть старого города, и здоровенных, весёлых и плечистых парней с испачканными углём лицами, – кочегаров. Командовал ими старший истопник Латон Квинтерус. Когда он увидел меня, то очень обрадовался и попросил помочь ему. Отец всегда учил меня быть вежливым с нашими подданными и всегда приходить к ним на помощь. Поэтому я пошел за истопником не смотря на то, что скоро должны были начаться занятия. Он привел меня в какую-то большую кладовую, всю заставленную корзинами и ящиками с каким-то тряпьём, которое Латону было приказано сжигать в печах. Кто-то притащил ему несколько ящиков со старинными книгами, многие из которых имели вполне приличный вид и он хотел выяснить у меня, стоит ли ему их сжигать или их принесли по ошибке. Истопник показался мне очень симпатичным человеком, да, и просьба его не показалась мне глупой и неуместной. Поэтому я сел за стол и принялся просматривать книги, откладывая в сторону те, которые еще можно было передать в реставрационную мастерскую. Пока я перебирал книгу за книгой, Латон подошел к большому буфету и принялся готовить для меня какое-то угощение. У стены напротив стола стояло большое, старое зеркало, завешенное рваной дерюгой и через дыру в ней я видел, как истопник выкладывает на фарфоровую тарелку домашнее печенье и наливает в хрустальный кубок сок-фуа. Ещё я увидел на его правой руке какой-то очень странный стальной браслет, который он до этой минуты тщательно скрывал под длинным рукавом своей рабочей робы. Только теперь когда я, да, и мы все благодаря другу Галана Веридору Мерку, стал достаточно образованным человеком и знаю о технических достижениях галактов достаточно много, сразу же понял, что этот браслет вовсе не украшение. Это был наручный компьютер, оснащенный коммуникатором и довольно мощным шоковым энергоразрядником. Более того, я могу смело утверждать, что этот браслет был изготовлен на Мерканте примерно сто, сто двадцать лет назад по времени остальной галактики. Кстати, когда годы спустя следователи-сенситивы пытались понять, что же такое Кируфский Отравитель, они так и не смогли найти в моей исковерканной памяти ни этого браслета, ни даже лица Латона Квинтеруса. Ну, с этим они ещё смогут разобраться, мой же рассказ совсем о другом. Приняв от Латона угощенье, я получил первую дозу его зомби-яда и с того самого дня уже не принадлежал себе. Мне нет смысла рассказывать о том, что было дальше. Это и без того хорошо изложено в десятках книг. В любом случае самое главное я получил, нашел ту самую зацепку, от которой мог начать свой сенситивный поиск. Ледовая медитация до предела обострила все мои чувства и наделила меня просто какой-то сверхъестественной силой, но об этом мне лучше будет сказать прямо и без увиливаний, это сама Великая Мать Льдов наделила меня и этой силой, и этим чутьём. Мысленно глядя на браслет Латона Квинтеруса, с помощью своего сверхзрения я как бы выложил перед собой все мужские браслеты, которые только носили галанцы и стал искать среди них тот, который мне был нужен и вскоре мой поиск увенчался успехом. Один, принадлежащий самому Латону, я нашел на Календизе, в городке Веридорион. Ещё один на Галане, на маленькой ферме в горах Роанлах, а третий на Сиринелле, в пригороде одноимённой столицы этого планетарного королевства. Через несколько мгновений я нашел и тех господ, которые уже не таясь носили эти украшения. Отрешившись от гнева и ярости, я стал думать, что мне с ними делать. Просто арестовать их я