— Как устроимся, выбросишь его.
— Слушаюсь.
— И чтобы я больше от тебя не слышала: убью, зарежу. Все! Война закончена! Баку забыт! Начинаем новую жизнь. Договорились?
— Договорились.
— В Пятигорске есть иняз, устроимся на заочный. И будем вместе учиться…
Оставив Юсифа и Гюлю у калитки, повозка поехала дальше по булыжной мостовой; извозчик, довольный щедростью Юсифа, лихо покрикивал на лошадь, на его взгляд недостаточно резво преодолевающую подъем.
По тенистой сливовой аллее навстречу им к калитке подошла хозяйка дома.
— Вот, мы приехали, как обещал, — сказал Юсиф. — Это моя жена.
— Очень приятно. А где товарищ ваш?
— Он потом приедет.
Хозяйка взяла у Гюли одну сумку и повела их в дом.
— Я вам сейчас все покажу, — сказала хозяйка, она обращалась к Гюле, — две комнаты у нас внизу, две наверху, кухня, душ во дворе и туалет там же.
Юсиф открыл чемоданчик.
— Вот деньги.
— Это не мне, — испуганно замахала руками хозяйка. — О деньгах с Эдиком говорите. И насчет оформления тоже.
— А кто он вам? — поинтересовался Юсиф.
— Товарищ сына. Вы не беспокойтесь, он сразу документы оформит, его здесь все знают.
— Я не беспокоюсь.
Они прошли в спальню, здесь было темно из-за закрытых ставень.
— Можете располагаться, — сказала хозяйка. — Я у подруги буду ночевать. В шкафу чистое белье.
— Нам надо купить кое-что, — напомнила Юсифу Гюля, когда хозяйка ушла.
— Может, сперва позавтракаем?
Они выпили чай с медом, съели по бутерброду с маслом и сыром и отправились по магазинам. Прогулка по Кисловодску доставила Гюле удовольствие: она то и дело вспоминала места, где была в детстве с родителями.
— Обязательно сфотографируемся у Стеклянной струи, — сказала она Юсифу. — У меня есть карточка с мамой и сестрой. Перед самой войной…
— Сколько тебе было?
— Пятнадцать, наверное. Или шестнадцать… — Она примеряла платье, разговор происходил в магазине. — По-моему, ничего. Как ты считаешь?
— Мне нравится.
Купив платье и еще много всего, что казалось Гюле необходимым для жизни на новом месте, они отправились домой; Юсиф тащил две большие сумки, набитые до верху покупками.
Гюля ещё раз прошлась по комнатам, подошла к окну, выходящему в сад.
— Я поверить не могу, — она обернулась к Юсифу, который удобно расположился на диване. — Неужели это наш дом, наш сад. И мы будем здесь жить одни. И никто нам не будет мешать.
— Пусть только попробуют, — улыбнулся Юсиф.
— Уже идут, — сказала Гюля.
— Кто?
— Хозяйка с каким-то мужчиной.
— Это Эдик, — Юсиф подошел к окну. — Фотограф.
Эдик, войдя в комнату, вытащил из кармана паспорт и вопросительно посмотрел на Юсифа.
Юсиф кивком показал на деньги — они лежали на столе и были завернуты всё в ту же газету.
— Двести десять тысяч, как договорились.
Эдик взял деньги, подержал в руке, как бы взвешивая, и протянул хозяйке.
— Тетя Клава, сама посчитай.
Та отступила на шаг в испуге.
— Что ты! Что ты! Такие деньги! Сам считай.
— Ну ладно, — Эдик положил деньги на место, — потом вместе посчитаем. Поздравляю от души. Дом хороший. Живите на здоровье, — Эдик с одобрительным интересом поглядывал на Гюлю. — Оформление я беру на себя. Дней через пять получите купчую. Ну, а вообще-то, отметить надо такое событие. Новоселье все-таки.
— Это можно, — встрепенулась тетя Клава, — сейчас накрою.
— А может быть, пойдем куда-нибудь? — спросил Эдик. — Я возьму свою невесту, посидим где-нибудь.
Юсиф посмотрел на Гюлю, предлагая принять решение.
— Ты хотел посмотреть на «Храм воздуха», — неуверенно сказала она.
— Отлично, — Эдик потер руки. — Там как раз новый оркестр. Тетя Клава, одевайся.
— Да я сроду там не была, — категорически отказалась хозяйка.
Эдик посмотрел на часы и взял со стола деньги.
— Вы пока отдыхайте, а часикам к шести будьте готовы, — Пропустив вперед тетю Клаву, Эдик покинул комнату.
— А, может, не пойдем? Зачем нам этот «Храм воздуха»? — сказала Гюля, когда они остались одни. — Посидели бы дома.
— Неудобно, — возразил Юсиф, — договорились уже.
Гюля вздохнула и посмотрела на диван.
— Отдохнуть не мешало бы. Ты вообще не спал.
— Откуда знаешь?
— А я тоже не спала.
Юсиф улыбнулся.
— Правда, не спала. Засыпала ненадолго и сразу проспалась.
— Почему?
— От счастья. — Она обняла его. — Ты знаешь, что этот Джавад с Назой сделал?
— Да.
— Зверь какой-то. Что теперь будет? Я за Эльдара боюсь. Зачем он его ударил? Какой смысл?