— А что он мог сделать? Промолчать?
— Действительно, безвыходное положение, — согласилась Гюля. — Если бы ты видел Назу. Зареванная вся, прямо под корень срезал ногти, скотина, до мяса…
— Бедный Эльдар.
— Если бы ты был там, — Гюля прижалась к Юсифу, — ты бы обязательно за него заступился. Правда?
— По-другому он поступить не мог, — как бы убеждая самого себя, сказал Юсиф, — лучше уж умереть, чем стерпеть такое…
Гюля прижалась к нему ещё крепче.
— Скажи, — спросила она, пряча лицо у него на груди, — а ты меня упрекать не будешь? Потом…
— В чем?
— Ну в том, что я была замужем… сбежала.
— Ты же из-за меня это сделала.
— Все равно. Я точно знаю: это будет висеть над нами. Ты будешь мучиться, что не был моим первым мужчиной.
— Никогда.
— Это тебе сейчас так кажется.
— Я клянусь тебе.
— Не клянись… Я сама такая же. Думаешь, я считаю, что поступила правильно? Нет, конечно. Порядочная женщина так себя не ведет.
— Для меня ты самая порядочная, — сказал Юсиф.
— Это пока.
— Так будет всю мою жизнь.
— Я же знаю, для тебя честь, достоинство, порядочность — самое ценное в жизни.
— Ну, — Юсиф не понимал, куда она клонит.
— Ты же сам только что сказал: лучше умереть, чем так жить.
— Я совсем про другое сказал: есть моменты, когда мужчина должен вести себя достойно, даже если рискует жизнью. Как Эльдар.
— У женщин то же самое. Только вести себя достойно для вас это быть мужественными, а для нас — быть порядочными.
— Это правильно, — согласился Юсиф.
— Ну вот видишь, ты уже соглашаешься, — усмехнулась Гюля. — А что будет дальше? Когда другие начнут говорить.
— Что говорить? — растерянно спросил Юсиф.
— Что ты живешь с чужой женой, неразведенной женщиной.
— Кто это будет говорить?
— Да все вокруг. Люди всегда все знают. Думаешь, Кисловодск — это другой конец света? Следующим летом сюда столько бакинцев понаедет.
— Но ты же разведешься с ним…
— Разведусь, конечно. Это не так просто. Придется поехать в Баку. Судиться. А там-то точно, я для всех — непорядочная… Да я такая и есть. — Гюля поцеловала Юсифа.
— Перестань говорить глупости, — довольно сердито сказал Юсиф.
— Непорядочная, — словно дразня, повторила Гюля и ещё раз его поцеловала, — и ты прекрасно это знаешь.
— Ничего я не знаю.
— Знаешь! — Гюля продолжала целовать Юсифа, — Добился своего… Поломал мне жизнь, а потом бросишь. И женишься на порядочной девушке.
— Никогда этого не будет.
— Будет.
— Не будет, я тебе говорил, я один знаю, какая ты, и мне этого достаточно.
— Ты так меня любишь? — Гюля подняла глаза на Юсифа, и в их мерцающей черноте игриво сочетались ирония и надежда.
— Да.
— И ты меня не бросишь?
— Нет.
— Никогда? И мы много лет будем жить в этом доме?
— Да.
— И у нас будет много детей?
— Десять, — сказал Юсиф.
— А если все будут девочки?
— Ничего, девочки тоже неплохо.
— Но мальчики лучше?
— Лучше.
— Ну тогда будем рожать мальчиков. — Она опять поцеловала его.
— Я, пожалуй, окно закрою, — сказал Юсиф.
— Закрой, — согласилась Гюля.
Прикрыв ставни, Юсиф подошел к Гюле. И пока они привыкали к полутьме, воцарившейся в комнате, тела их казались тенями, сливающимися в единое целое…
В «Храме воздуха» гремела танцевальная музыка — народ, уставший от войны, веселился от души. Сидевший на эстраде оркестр перемежал фокстроты с лезгинкой. И посетители, покинув столы, дружно пускались в пляс.
Эдик и его белокурая невеста Зина не пропускали ни одного танца. Выученная Эдиком Зина вполне прилично танцевала лезгинку.
Юсиф и Гюля с удовольствием наблюдали за танцующими. Время от времени Эдик пытался поднять и их, потом он вдруг притих, перестал танцевать. Юсиф невольно связал это с появлением в зале нескольких парней, которые, по-хозяйски окинув взглядами танцующих, прошли к столу, накрытому для них возле эстрады.
— Я что хочу сказать, может пойдем отсюда? — предложил вдруг Эдик.
Юсиф посмотрел на Гюлю. Она кивком дала понять, что не возражает.
— Пошли, — сказал Юсиф.
— Прощальный тост, — объявил Эдик, и поднял бокал, — я хочу пожелать вам, — движением бокала он объединил Юсифа и Гюлю, — многих лет счастья в вашем доме…
— Я присоединяюсь, — подняла свой бокал Зина и чокнулась с Гюлей. — счастья вам.
В это время к их столику подошел мордастый парень в скрипучих туфлях и что-то сказал Эдику на ухо. Тот поспешно вскочил.