- Два часа.
Сеид-рза встал, подошел к сейфу, открыл его ключом и вытащил газетный сверток, перевязанный толстым шпагатом.
- Здесь триста, - кивнул он, положив сверток на стол, - за остальными придется поехать...
Юсиф вышел вслед за Сеид-рзой в приемную.
- Я вернусь через полчаса, - сказал Сеид-рза секретарше.
- До свидания, - попрощался с ней Юсиф.
- До свидания.
Они прошли через заводской двор, мимо грузчиков, таскающих мешки, потом через проходную, мимо вооруженного сторожа.
- У меня в сейфе тоже пистолет есть, - сказал Сеид-рза, когда они шли по улице, - и сигнал тревоги можно было дать.
- Что же ты не дал?
- Тебя пожалел.
- А себя?
- Себя тоже, конечно. Но я бы как-нибудь выкрутился. Я и сейчас могу что-то придумать. Кругом люди. Вон милиционер. Но я не хочу тебе вред причинять. Честное слово. И деньги я тебе собирался дать. Клянусь.
- Замолчи, - сказал Юсиф, - а то я не выдержу и все-таки отправлю тебя на тот свет...
Дальше они шли молча, пока не остановились у ворот двухэтажного дома напротив клуба Фиолетова.
- Теперь я пойду один, - сказал Сеид-рза, - а ты подожди меня здесь.
Юсиф поднял на него глаза.
- Хорошо, хорошо, - поспешно согласился Сеид-рза, - пошли вместе. Но мне казалось, что у тебя есть основание мне доверять после того, что я для тебя сделал. Можно сказать, я к тебе как к сыну отношусь. И я хочу, чтобы ты знал, отца твоего я не обманул. Его должны были отпустить на суде. Просто не получилось - заменили судью в последний момент.
Они прошли через двор с множеством лестниц и по одной из них поднялись на балкончик, увитый пышным вьюнком. Сеид-рза постучался; стук был условный несколько ударов разной силы и частоты. Дверь открыла очень молоденькая и очень красивая девушка, с еле заметной узенькой полоской шрама на подбородке.
- Что-то ты рано сегодня. - Ласково улыбнулась, сказала она Сеиду-рзе. Здравствуй.
- Ты одна?
- А с кем я могу быть?
- Принеси двести из тех, что внизу лежат.
Девушка бросила взгляд на Юсифа и, ничего не сказав, ушла вглубь квартиры.
- Хочешь, подарю ее тебе? - спросил Сеид-рза, - Конфетка... С деньгами поаккуратней будь, выронишь, - он поправил сверток, торчавший из кармана юсифовской спецовки. - Что ты собираешься на них сделать?
Юсиф не ответил, и Сеид-рза обиделся:
- Странный ты парень, я с тобой от души говорю, как с близким человеком. А ты со мной - как с врагом. Я же тебе объяснил: с отцом случайно так получилось. Всю войну возили они этот хлеб, и все было нормально. Из шести машин одна только попалась.
- Сволочь ты, - сказал Юсиф, - люди с голоду умирали, а ты хлебом спекулировал.
- А кому я его продавал? Не людям, что ли?
- Килограмм за двести рублей?
- Я продавал тем, у кого эти деньги были.
- Таким же сволочам, как и ты.
- Ничего не понимаешь, - с огорчением сказал Сеид-рза, - у одних есть деньги, у других - нет. Так всегда было, есть и будет...
Вернулась красавица, посланная за деньгами, и, опять бросив на Юсифа взгляд, что-то тихо сказала Сеид-рзе.
- Как не открывается? - удивился тот.
- Может, сил у меня не хватает?
Сеид-рза шагнул в дверь, потом вспомнил о Юсифе:
- Заходи... - они прошли по узкому темному коридорчику в большую комнату, похожую на склад - так много было в ней вещей, в основном коробок, сундучков, и два шкафа. Вдоль одной стены было посвободней - там стояла двуспальная кровать, рядом с ней - круглый стол.
- Видишь, как я тебе доверяю! - сказал Сеид-рза Юсифу. - Как сыну, - и присел на корточки у одного из сундучков. - Дай ключ, - сказал он девушке и склонился к замку.
Повозившись немного, он приоткрыл крышку сундучка, сунул в него руку, и, не глядя, вытащил газетный сверток, перевязанный тем же шпагатом, что и первая пачка, отданная Юсифу в кабинете.
Заперев сундук, Сеид-рза прошел к столу.
- Садись, - предложил он Юсифу.
- Ничего, я постою.
- Садись, садись, их посчитать надо. Не та пачка попалась.
Сеид-рза сел к столу, развязал шпагат, развернул газету и с виртуозной ловкостью начал считать деньги.
Юсиф с брезгливым удивлением следил за действиями Сеид-рзы, которому общение с деньгами, несомненно, доставляло физическое удовольствие. Отсчитав двести тысяч, он попросил у девушки газету; пока она за ней ходила, аккуратно сложил оставшуюся (большую) часть денег, завернул их в старую газету и перевязал.
Девушка вместе с газетой принесла и шпагат. Сеид-рза сноровисто упаковал деньги, предназначенные Юсифу, но прежде чем отдать их, сделал еще одну попытку убедить его в своих добрых чувствах.
- Я специально тебя сюда привел, - сказал он, держа сверток с деньгами в руках, - чтобы ты убедился в полном моем доверии. Деньги что? Пыль, вода... Сегодня есть они, завтра - нет. Что остается людям? Одно - преданность! Люди должны быть преданными друг другу. Вот она мне предана, - показал он на девушку, - жизнь за меня отдаст. Отдашь? - спросил он.
- Конечно, - с готовностью ответила девушка.
- Видишь, - удовлетворенно улыбнулся Сеид-рза. - А мне столько лет! Любовь тоже как деньги - сегодня она есть, а завтра её нет. А преданность остается навсегда. Я ей что скажу, она всё сделает. Знаешь, как танцует?
- Мне надо идти, - сказал Юсиф.
- Пять минут ничего не решают, - возразил Сеид-рза. - Я из-за тебя с работы ушел, а ты пять минут не хочешь на меня потратить. Получишь удовольствие на всю жизнь, - он кивнул девушке.
Юсиф собирался встать, но вдруг к его изумлению девушка начала раздеваться; собственно она сделала это мгновенно - одним движением стянула через голову шелковое платье и осталась совершенно голой.
Юсиф застыл, в горле у него пересохло, он ощутил странную слабость в ногах и теперь не смог бы встать, даже если б захотел.
Сеид-рза начал выбивать на столе медленный ритм, и одновременно тонким, но красивым голосом запел грустную песню - в ней мать оплакивала своего рано погибшего сына.
И вот под эту песню, которую Сеид-рза пел с неподдельным чувством, девушка плавно двигалась по комнате покачивая бедрами и грудью...
Сколько это продолжалось, Юсиф не знал, потому что утратил ощущение реальности - впервые в жизни он видел нагое женское тело...
- Ну как? - спросил Сеид-рза, закончив петь; девушка, прикрывшись платьем, вышла в коридорчик.
Юсиф встал.
- Деньги надо уметь тратить, - сказал Сеид-рза, - мало их иметь. Будь осторожен. Я знаю немало людей, которых они погубили.
Одетая девушка опять появилась в комнате.
- Что собираешься с ними делать? - повторил свой вопрос Сеид-рза, вручая, наконец, деньги Юсифу. - Я тебя как отец спрашиваю.
Ничего ему не ответив, Юсиф прошел в коридор, через него - ко входной двери и, уже выйдя на балкончик, услышал возмущенный голос Сеид-рзы:
- Прощаться надо, когда уходишь!..
Ровно в девять часов Юсиф подошел к кафе рядом с кинотеатром "Красный Восток". В этот нежаркий летний вечер улица была полна гуляющих, среди которых мелькало довольно много военных, и он не сразу увидел Виктора.
Я приехал в Баку в составе делегации журналистов стран СНГ. Армения была представлена решительной молодой особой, и, зная её склонность к публичным конфликтам, руководитель делегации пытался отговорить её от выступления на предстоящей встрече с Президентом Азербайджана. Но приведенные им доводы на коллегу из Армении не подействовали. И тогда было решено на президентский прием ее не брать, а чтобы коллега не обиделась, меня тоже попросили во встрече не участвовать. Этот мудрый ход помог заодно решить и другую проблему: принимающая сторона, обнаружив в списке делегации мою азербайджанскую фамилию, долго выясняла, кто я такой, почему представляю Союз кинематографистов Москвы, не связан ли с национальной оппозицией или какой либо другой враждебной силой? Эти подозрения существенно угасли, когда стало известно, что меня на встрече с Президентом не будет. Таким образом я и коллега из Армении получили в свое распоряжение несколько часов свободного времени. Она попросила отвезти её на армянское кладбище, где были похоронены какие-то дальние родственники, а я полдня провел на территории городского зоопарка - дядя Джавад и Виктор были завсегдатаями шашлычной, построенной среди звериных клеток ещё в советские времена.