Звуки боя, которого Макс так и не увидел из-за плотно зажатой шеи, стали стихать. Кое-где еще раздавались вопли и хеканье здоровых мужиков, работающих топорами и дубинами. Крики, сопровождающиеся тупыми ударами по черепам, скоро стихли. К рабам подошел покрытый кровью охранник и развязал их, веля идти за ним. Он что-то произнес, и те начали таскать трупы своих, складывая их в ряд. Всего погибло девять человек. Рабы стали таскать камни и складывать их поверх тел в кучу. Еще пара десятков убитых явно была с нападающей стороны. Их оставили на месте, обобрав до нитки и сложив добычу на расстеленную шкуру. С точки зрения Макса вся так называемая добыча была каким-то унылым дерьмом. Заскорузлые окровавленные тряпки, убогие бусы из дерева и прочая дрянь. У зажженного костра сидел знакомый Максу громила, который общался со связанным незнакомым оборванцем. Мускулистый задавал вопросы, а оборванец, судя то тону, довольно дерзко отвечал. Громила, не переменившись в лице, достал из костра нож и воткнул его в ляжку оборванцу. Тот завопил от боли, а мускулистый, получая явное наслаждение, повертел нож в ране. Крик перешел в ультрадиапазон, после чего караванщик издал тот же набор звуков, что и в прошлый раз. Судя по всему, повторил вопрос. В этот раз разбойник затараторил, захлебываясь от скорости. Мускулистый задал еще пару коротких вопросов, после чего потерял интерес к беседе. После его команды двое вздернули оборванца на ноги, и караванщик косым ударом меча вывалил наружу сизые петли кишок. Воющий разбойник упал на землю, тщетно пытаясь собрать руками выпавшие потроха, но был уложен на спину. Один воин держал руки, а второй ноги. Громила со скучающим выражением лица зачерпнул пару горстей земли и засыпал бедняге в брюшную полость. Вой перешел в негромкий скулеж, но Макс уже этого не слышал, потому что его мучительно рвало желчью и жалкими остатками еды. В этот момент он окончательно понял, что все произошедшее правда. Потому что ни в одной компьютерной игре не дано ощутить тяжелого запаха теплых внутренностей и увидеть, как мутнеет роговица умирающего. Невозможно представить глаза человека, которому суждено несколько дней подыхать на жаре одновременно от жажды и перитонита. А тот несчастный со вспоротым брюхом представлял, что его ждет, очень хорошо. Загипнотизированный Макс смотрел в глаза своего, по сути, ровесника и не мог отвести взгляд. И в этот момент он понял, что его главное желание — просто выжить. Любой ценой, любыми усилиями, несмотря ни на что. Макс даже не подозревал, что желание жить может быть таким сильным и всеобъемлющим. Настолько сильным, что отключало разум и чувства.
— Жить! Жить хочу! — повторял Макс, глядя в потухающие глаза бандита, который уже принял свою участь и стал покорно ждать смерти. — Я выживу, я не могу умереть! — как заведенный твердил он. — Я выживу! Я выживу! Я выживу!
Второго перехода в этот день не было. Отряд приводил в порядок поклажу, ловил частично разбежавшихся верблюдов и перевязывал раны. В путь отправились только утром и, судя по повеселевшим мордам караванщиков, до цели было недалеко. И действительно, через два дня местность изменилась, стали мелькать небольшие круглые домики, крытые тростником с плодовыми деревьями вокруг и засеянные поля, покрытые ровной зеленью. А еще через день вдали появились крепостные стены из желтоватого кирпича. Причем город был вполне себе немаленьким даже по нашим меркам. Длина стен с башнями через каждые тридцать метров, навскидку, была километров пять. Плюс пригороды. Нет, это определенно был местный мегаполис.