Оранк медленно спускался к корзинам, описывая гигантские круги. Блейд следил за его полетом, прикидывая, что если чудовище бросится прямо на них, то будет хоть какой-то шанс отбить атаку. Но если у птицы достаточно ума, чтобы перегрызть веревку, они с Птерином обречены: их размажет по камням внизу, а оранк потом спокойно доест что останется.
Внезапно монстр резко развернулся, изломив кожистые крылья под каким-то немыслимым углом. Блейд успел заметить два огромных горящих красных глаза над острым клювом — и оранк бросился на добычу.
Подняв обе руки, разведчик приготовился к обороне. Чудовище неслось прямо на него, открыв клюв и выпучив красные глаза; в окружавшей их тишине хорошо слышался шум крыльев, рассекающих воздух, и тяжелое дыхание оранка, несшее с собой вонь разлагающегося мяса. Издав душераздирающий крик, монстр кинулся на Блейда.
Оранк выставил клюв, явно собираясь одним махом оторвать голову легкой добыче, но та увернулась, и чудище пролетело мимо — лишь жуткие челюсти клацнули в воздухе. Когда шея монстра оказалась прямо над головой разведчика, тот нанес по ней два сильнейших удара ребром ладони — вначале правой рукой, потом левой, понимая, что сломать шею толщиной почти в фут ему не удастся. Но удары могли хотя бы известить чудовище о том, что легкой поживы ему здесь не будет.
Маневр удался: дико завопив от боли, оранк перевернулся в воздухе и полетел вниз. Примерно сотню футов он падал, подобно камню, беспомощно сложив крылья, но потом пришел в себя и выровнял полет.
К тому времени, как монстр собрался с силами для новой атаки, Блейд, в свою очередь, был готов ее отразить. Птерин сидел неподвижно, но следил за битвой с большим интересом.
Оранк бросился на Блейда во второй раз. Увернувшись, странник опять нанес два удара по шее чудовища, вложив в них всю свою немалую силу.
Он разодрал руки о жесткую шкуру оранка, однако услышал желанный треск: ему удалось повредить монстру позвонки.
Издав жуткий вопль, от которого у Блейда кровь на мгновение застыла в жилах, оранк полетел вниз. Теперь он падал добрых пятьсот футов, прежде чем несколько опомнился.
Странник размышлял, не попытаться ли ему в следующий раз задушить оранка или сломать ему шею, но потом пришел к выводу, что тварь слишком сильна и даже в предсмертной агонии вполне способна вытянуть его из корзины.
Тем временем оранк начал готовиться к третьей атаке. Разведчик принял боевую стойку.
Оранк обезумел от боли и яростно тряс головой, словно надеялся таким образом облегчить свои страдания. Бросаясь в атаку, монстр неверно оценил положение спускавшейся вниз корзины и пролетел под днищем, со всей силы врезавшись в него головой. Блейда чуть не выкинуло за борт, но он успел ухватиться за плетеный край. Оранк застыл в воздухе и несколько секунд висел, не двигаясь, у самого коромысла.
Этих секунд оказалось достаточно. Ребром левой ладони разведчик нанес еще один сильнейший удар по уже разбитой шее, затем правым кулаком с размаху врезал по крылу, прижатому к коромыслу. Кость в крыле хрустнула: несмотря на свою толщину, она оказалась слабой, как и у всех птиц. Блейд повторил атаку, снова услышав хруст ломающихся костей.
Завопив так, что у странника заложило уши, оранк начал падать вниз; его голова безвольно болталась на сломанной шее, одно крыло повисло, а второе судорожно загребало воздух, тщетно пытаясь удержать чудовище в воздухе. Блейд внимательно следил за ним, опасаясь, что тварь вдруг оправится и вернется для новой атаки. Но истерзанный оранк еще раз вскрикнул и скрылся в белой пелене тумана.
Блейд откинулся назад, судорожно переводя дыхание. И тут же замер, похолодев, потому что услышал треск, который невозможно было спутать ни с чем. Очень осторожно повернувшись, он посмотрел на коромысло.
— Черт побери!
Планка треснула в том месте, где в нее врезались крылья оранка. В быстро густеющих сумерках Блейд не мог рассмотреть, насколько серьезно она повреждена, но одно он знал с полной определенностью: их с Птерином жизни повисли на волоске.
— Птерин! — позвал он.
— Да, воин, — откликнулся жрец. — У тебя в самом деле сильный дух, и я…
— Прибереги свои восхваления для другого раза, — перебил Блейд. — Коромысло сломано! Не двигайся. Постарайся не дышать глубоко. Сколько нам еще осталось?
В другой корзине долго молчали, будто, услышав слова Блейда, Птерин лишился дара речи. Затем жрец еле слышно, словно боясь, что звук его голоса доломает коромысло, проговорил:
— Наверное, еще полпути.
«М-да, — подумал Блейд. — Если чертова палка сейчас сломается, нам конец. Какая разница — навернуться с двух тысяч футов или с одной?»
Медленно вдохнув, разведчик осторожно поменял положение, устраиваясь поудобнее в тесной корзине, и стал ждать, потому что больше ничего не оставалось.
Они спускались вниз со скоростью примерно футов в минуту. Значит, потребуется еще десять минут чтобы добраться до поверхности земли. Выдержит ли планка столько времени? С другой стороны, если увеличить скорость, коромысло, вероятнее всего, развалится еще быстрее. И так плохо, и эдак нехорошо…
Тем не менее Блейду показалось, что корзины заскользили вниз немного быстрее. Может, воины наверху заметили еще одного оранка или просто боялись его появления? Блейд тоже этого опасался: его измученное тело не выдержало бы еще одной битвы, а ему совсем не улыбалось окончить жизнь в этом негостеприимном измерении, грохнувшись с огромной высоты.
Оставалось менее восьмисот футов. Они спускались гораздо быстрее, правда, теперь коромысло раскачивалось из стороны в сторону, словно маятник. Разведчику пришлось ухватиться за борта, иначе он рисковал оказаться внизу значительно раньше, чем корзина. Коромысло зловеще поскрипывало. Блейд с замиранием сердца ждал оглушительного треска, который ознаменует конец скитаний великого странника.
Но треск все не раздавался. Осталось пятьсот футов. Разведчик заметил, что Птерин уже не такой бледный, как несколько минут назад. Они почти перестали раскачиваться — тяжесть размотанной веревки помогала сохранять равновесие. По крайней мере, Блейд на это надеялся, не переставая прислушиваться к слабому скрипу.
Четыреста футов. Триста. Двести. Почуяв, что может нормально дышать, странник разжал руки, которыми держался за края корзины. Еще минута-другая — и он в безопасности. Теперь скорость уменьшилась — воины боялись стукнуть их о землю. Блейд с удовольствием вздохнул полной грудью и….
И в эту секунду раздался долгожданный треск.
Разведчик почувствовал, как корзина накренилась, разом опустившись на несколько футов. Ему не требовалось смотреть на планку, чтобы понять, что случилось, вместо этого он взглянул вниз. Сгустившиеся сумерки притупили остроту зрения, но ему показалось, что под ними блестит вода. В душе у Блейда зародилась надежда, но он не успел обдумать варианты возможной стратегии, так как чертово коромысло снова затрещало и переломилось пополам.
Какую-то долю секунды Блейд летел головой вниз. Затем он сообразил, что если здесь не слишком глубоко, то он может размозжить себе голову о дно реки. Разведчик подтянул колени к груди, сгруппировался и резко выпрямился, перевернувшись таким образом на сто восемьдесят градусов.
Он вытянул руки над головой и напрягся, стараясь по возможности сохранять вертикальное положение — малейший удар о воду при падении с такой высоты грозил смертью. Он посмотрел вверх, и у него промелькнула мысль, не будет ли затянутое тучами черное небо последним, что ему доведется увидеть в этой жизни…
Он врезался в воду с такой силой, что ему показалось, будто у него треснули все кости и вылетели все суставы, а кожа отслоилась от растерзанного скелета. Но в следующее мгновение Блейд почувствовал холод и понял, что все еще жив, а еще секунду спустя он сильно отшиб себе пятки об илистое дно.
Полуоглушенный, он погрузился в ил по колено. Ощущение было такое, будто его пытается засосать какая-то гигантская пасть. Разведчик попытался нащупать твердое дно и оттолкнуться, одновременно что было сил загребая руками. Вода была омерзительна на вкус, со дна клубами поднималось густое облако ила, напоминающее навозную жижу. Наконец Блейду удалось вырваться. Едва успев подумать, что его легкие сейчас разорвутся, он вылетел наружу, судорожно хватая ртом воздух.