Больше странник ничего не успел разглядеть: воины внезапно подняли весла над водой, и пироги с тихим шуршанием уткнулись в песчаный берег. Воины, сидевшие на носу каждого судна, спрыгнули в воду, держа в руках по огромному камню, обмотанному веревками, и опустили эти самодельные якоря на берег. В каждой пироге встал со своего места один из облаченных в оранжевое. Эти люди подняли со дна лодок бронзовые кувшины, направились к горевшим факелам и посыпали их каким-то порошком. Факелы ослепительно вспыхнули, освещая гораздо большую часть берега, чем прежде.
Блейд хмыкнул; в душе у него развернулась борьба между инстинктивной осторожностью и желанием вступить в контакт с людьми этого мира. При обычных обстоятельствах он, ни секунды не колеблясь, вышел бы из своего укрытия, но бритоголовые сильно напоминали священников, монахов или жрецов, а с таким народом полагалось держать ухо востро.
«Жрецы? Чьи жрецы? Айокана?» — подумал Блейд. Если сталкиваешься со священнослужителями, то, скорее всего, увидишь какой-нибудь религиозный обряд — из тех, которые чужеземцам лучше не прерывать, если они дорожат своим здоровьем. А потому Блейд решил сидеть в укрытии, ждать и смотреть, чем станут заниматься эти люди, появившиеся на берегу.
Удрать в данный момент представлялось невозможным: в ярком свете факелов его тут же заметили бы, и двести воинов бросились бы в погоню. Так что Блейд устроился поудобнее, решив действовать по обстоятельствам.
Бросив якоря, воины сложили весла и стали выбираться на берег, прыгая в воду и шустро выскакивая на песок, где они выстроились в две шеренги от носа каждого судна вглубь суши. Затем пришел черед жрецов. Не прекращая пения, они вылезли из лодок, сняли с поясов висевшие там мешки и направились вперед, держа их высоко над головами. Ступив на сухой песок, предводители каждой группы выкрикивали одно слово:
— Нолк!
Все жрецы тут же падали на колени, осторожно опуская мешки перед собой. Вскоре тишину, нависшую над берегом, нарушало лишь дыхание множества людей.
«Точно, какой-то религиозный обряд», — подумал странник.
Он уже сожалел, что не бросился бежать, заметив этот бледный свет над озером. Теперь ситуация представлялась опасной. Но жрецы вроде бы не собирались карабкаться вверх по склону, и Блейд надеялся, что его ложе из веток останется незамеченным.
Подняв с земли мешки, облаченные в оранжевое достали оттуда по большому изогнутому ножу, а также маленькие фляжки из желтого металла. Быстрыми движениями они принялись надсекать кусты, росшие перед ними, затем каждый опустил кончик истекавшей соком ветви в бутылочку. Через некоторое время они осторожно положили ветки рядом с собой. Блейд обратил внимание на срезанные концы — теперь они блестели черным цветом.
Снова поднявшись на ноги, жрецы запели, потом сделали по два шага вперед, опять упали на колени — и ритуал повторился. Резкий удар ножом — обрезанный конец в бутылочку — ветвь в сторону. Снова и снова, раз за разом. Блейд понял, что они медленно, но верно продвигаются к нему и к тому месту, где он сломал не меньше дюжины кустов, устраиваясь на ночлег. Ему стало не по себе по спине пробежали холодные мурашки.
Все увеличивая перерывы между срезанием кустов, Жрецы растянулись в длинную цепочку — примерно в четверть мили. Блейд оказался где-то в середине ее. За священниками следовали воины, поднимавшие с земли срезанные кусты с такой нежностью, словно это были новорожденные младенцы, и относившие их к пирогам. Если только эти люди не страдали слепотой, они в самом скором времени должны были наткнуться на постель Блейда.
Ему не пришлось долго ждать: два жреца внезапно умолкли, а через несколько секунд гневно завопили. Бросившиеся к ним жрецы и воины с причитаниями сгрудились вокруг кучи наломанных веток. Блейд увидел, как два одетых в оранжевые туники человека, подняв по сломанному кусту, принялись отчаянно жестикулировать. Он не мог разобрать ни единого слова, но тон их безошибочно свидетельствовал о возмущении и гневе.
Теперь разведчику стало ясно, что он совершил святотатство, сломав несколько кустов, а значит, надежды установить дружеский контакт с местным населением растаяли как дым.
Он подавил искушение броситься бежать, так как опыт и инстинкт подсказывали, что далеко ему уйти не удастся. Скорее всего, он даже не успеет вылезти из зарослей… А если вылезет, то что?.. Ему совсем не хотелось нестись, как зайцу, с двумя сотнями вооруженных воинов за спиной.
В данных обстоятельствах лучше оставаться там, где он сидел, и в случае нужды вступить в схватку. Варвары уважают и ценят храбрость и умение сражаться; может быть, когда он покажет свое искусство, воины решат взять его в плен, а не убивать на месте. Конечно, еще оставались жрецы, а священнослужители всегда непредсказуемы… Впрочем, терять Блейду было нечего.
Стараясь производить как можно меньше шума, он выполз из своего укрытия и какое-то время сидел на корточках за кустами. Когда воины направились вверх по: склону, разведчик встал в полный рост, и они тут же увидели его. Первые двое победно завопили, остальные, от-; правившиеся на поиски, повернулись, разглядывая чужеземца. Люди в оранжевых туниках, сгрудившиеся вокруг сломанных кустов, тоже что-то громко закричали и уставились на Блейда. Он заметил мечи и топоры, поблескивающие в свете факелов. Не убегая и не прячась, разведчик спокойно стоял, сложив руки на груди.
К нему направились два первых воина — шли они неторопливо и осторожно, чтобы не повредить кусты. Отодвинувшись на несколько шагов влево, Блейд принял боевую стойку, используемую в рукопашном бою: перенес вес тела на передние части стоп и сжал кулаки. Каждый из воинов держал меч в правой руке, а топорик — в левой, и Блейд сосредоточил внимание на этих топорах: если их бросали, то дело обстояло куда хуже, чем хотелось думать. Он предпочел бы, чтоб воины подошли поближе — так близко, чтобы он мог использовать приемы каратэ.
Разделившись, воины стали удаляться друг от друга, огибая Блейда с двух сторон. Он отошел назад, стараясь держать оба фланга в поле зрения/Противники разошлись еще дальше, снова пытаясь обойти его, и теперь в результате своих маневров оказались слишком далеко друг от друга. Воину, находившемуся справа от Блейда, требовалось сделать лишь один шаг — и между ним и чужеземцем не останется больше никаких препятствий.
Наконец он сделал этот шаг. Блейд стремительно прыгнул, приземлившись рядом с противником; затем правый кулак разведчика со всей силой врезался ему в челюсть. Воин откачнулся, его глаза выкатились из орбит, и он рухнул на спину, выплевывая окровавленные зубы. Приемом каратэ Блейд сломал ему запястье и перехватил в воздухе вылетевший из руки меч. В это мгновение в атаку бросился второй воин, занося клинок и приготовив топорик. Блейд оказался быстрее — один взмах мечом, и голова нападающего развалилась надвое, точно спелая дыня.
Теперь он был неплохо снаряжен и, повернувшись к остальным воителям, потряс над головой мечом и топором, блестевшими в свете факелов. Его мощный голос раскатился над гладью озера.
— Идите сюда, мужчины! Если, конечно, вы мужчины и храбрые воины! Вас — двести, я — один. Битва на равных, не правда ли? Или надо тысячу ваших, чтобы вступить в схватку с одним настоящим бойцом?
Оскорбления вызвали именно ту реакцию, на которую он надеялся, — облаченные в синее люди злобно заворчали, то ли угрожая, то ли проклиная его. Разведчик переменил позицию, взобравшись выше по склону. К нему приближалась следующая пара воинов.
На этот раз он атаковал первым. Он мог гораздо быстрее местных жителей продвигаться сквозь кусты, потому что не боялся сломать их. Перепрыгнув через низкие растения, Блейд приземлился как раз между воинами; они еще не успели отреагировать, как он, отклонившись влево, сделал выпад мечом. Один из противников попытался отразить атаку, взметнув над головой топорик, но лишь открыл свой левый бок. Мгновенно воспользовавшись этим, Блейд нанес ему удар, и воин в синих доспехах тут же свалился на землю, извиваясь и судорожно хватая воздух ртом. Подпрыгнув вверх, разведчик опустился Двумя ногами на спину корчившегося врага; раздался треск ребер, и воин замер.