Я не знаю ничего более трогательного, чем этот обычай сосредоточивать всю жизнь станицы вокруг её церкви. Молитвенный храм, пристанище всех жителей станицы, она стоит среди людей, коим обо всем сигнализирует. В праздничные дни её трезвон колоколов развлекает окрестности. На площади, на коей она главенствует, происходят сборища и игры. Если она взывает к молитве, она же ударяет и в набат. Как только прогремит пушка тревоги..., ей отвечает своими торопливыми звонами церковный колокол. Из всех оград устремляются на конях казаки, дабы построиться непосредственно у церкви и получить приказы командира, чей дом всегда находится напротив церкви. Поэтому защитники станицы отправляются на отпор врагу как бы от святого сооружения. Любовь, кою казаки питают к своей церкви, запредельна. Часто они возводят её на свои средства и сами украшают и поправляют, так как в случае надобности они являются и плотниками, и каменщиками, и декораторами. Я видел на Тереке и на Сунже церкви, являющиеся великолепными каменными сооружениями в византийском стиле...»
В 1822 году при создании Кордонной Кавказской Казачьей Линии на территории Кабарды создаётся ряд военных укреплений, названных впоследствии «Кабардинской Линией». По левому берегу Терека закладываются укрепления: Заречное, Пришибское, Урухское, Урванское, Кызбурунское (Баксанское) и др., с подчинением их Управлению Кабардинской Линии в слободе Нальчик.
Укрепление Пришибское было выстроено на месте казачьего поста Пришиб (казачье слово «пришиб» означает крутой поворот реки), располагавшегося в 15 верстах от паромной переправы через реку Малку, напротив станицы Екатериноградской, и известного с 1819 года. Пришибское укрепление становится первым военным укреплённым поселением на новом тракте Военно-Грузинской дороги, и здесь следовавшие в Грузию войска, почтовые кареты и экипажи делали остановку для отдыха.
Первое описание укрепления принадлежит П. Зубову, царскому военачальнику, посетившему Пришиб в 1824 году: «...Укрепление состоит из четырёхугольного земляного вала с глубоким рвом, обнесённым частоколом и пушками по фасаду...» На Кабардинской Линии в это время несли службу солдаты регулярной армии и казаки с Дона и старых Гребенских станиц.
В таком виде укрепление застал и великий русский поэт А. С. Пушкин во время своей поездки на Кавказ в 1829 году. Следуя по тракту «...Военно-Грузинской дороги, 16 мая он прибыл в Екатериноград. 18 мая выехал с оказией из Екатеринограда и ночевал в укреплении Пришиб, 19 мая выехал из Пришиба в укрепление Урухское». Во время первого посещения Кавказа им была написана поэма «Кавказский пленник».
22 мая 1829 года А.С. Пушкин, находясь под впечатлением от поездки по Кавказской линии, записал в дневнике: «...Есть наконец средство более сильное, более нравственное - более сообразное с просвещением нашего века, но этим средством Россия доныне небрежет: проповедование Евангелия. Терпимость сама по себе вещь очень хорошая, но разве Апостольство с нею несовместимо? Разве истина дана для того, чтобы скрывать её под спудом? Мы окружены народами, пресмыкающимися во мраке детских заблуждений, - и никто ещё из нас не подумал препоясаться и идти с миром и крестом к бедным братиям, доныне лишённым света истинного. Легче для нашей холодной лености в замену слова живого выливать мёртвые буквы и посылать немые книги людям, не знающим грамоты. - Нам тяжело странствовать между ими, подвергаясь трудам, опасностям по примеру древних Апостолов и новейших рим<ско > кат <олических> миссионеров. Лицемеры! Так ли исполняете долг христианства. - Христиане ли вы. - С сокрушением раскаяния должны вы потупить голову и безмолвность. - Кто из вас, муж Веры и Смирения, уподобился святым старцам, скитающимся по пустыням Африки, Азии и Америки, без обуви, в рубищах, часто без крова, без пищи - но оживлённым тёплым усердием и смиренномудрием. - Какая награда их ожидает? Обращение престарелого рыбака или странствующего семейства... иногда - мученическая смерть. Мы умеем спокойно блистать велеречием, упиваться похвалами слушателей - мы читаем книги и важно находим в суетных произведениях выражения предосудительные. - Предвижу улыбку на многих устах. - Многие, сближая мои калмыцкие нежности с черкесским негодованием, подумают, что не всякий и не везде имеет право говорить языком высшей истины - я не такого мнения. - Истина, как добро Молиера, там и берётся, где попадается...»