Роан не клюет на приманку. "С удовольствием". Он слегка приподнимает подбородок и расправляет плечи. Тонкие изменения, которые я могла бы не заметить, если бы не проводила с ним так много времени. На самом деле, если бы я не знала ничего лучше, я бы подумала, что он даже обиделся на то, что мой брат так копается во мне.
Мужчина подходит к Роану сзади и обхватывает его за плечи, притягивая к себе. У него волчий оскал, а в глазах, несмотря на чистый вид и дорогой костюм, плещется неприкрытая свирепость. "Кэш Фокс", — шепчет он, протягивая мне руку для пожатия.
"Реджи, приятно познакомиться". Я сразу узнаю это имя; мало кто в Джун Харбор не узнает его. Процветающий бизнесмен, щедрый филантроп и опасный криминальный босс. Он обладает природной харизмой, которая одновременно пугает и притягивает. И хотя я знаю, что он старший брат Фокса, в нем есть какая-то детская непосредственность, из-за которой он кажется чуть ли не младше Роана. А может быть, дело в том, что Роан несет на себе тяжелое бремя, пелену вековой боли, из-за которой он кажется старше, чем есть на самом деле.
Кэш обращается к людям, собравшимся вокруг длинного стола. "Садитесь, садитесь. Дела закончены, давайте есть! Джуэл, — он машет рукой официанту, — по пинте на стол.
Мой отец, Анхель и Сантьяго садятся в кабинку у стены, а Кэш и Роан выдвигают стулья по другую сторону стола. Я чувствую неожиданный разрыв в выборе стороны, куда сесть. Решение принимается за меня, когда Роан выдвигает кресло рядом с собой. Я чувствую на себе пристальный взгляд отца, и не знаю, одобряет ли он вежливый жест Роана или, как и я, задается вопросом, не была ли эта пара изначально опасной идеей.
Джуэл возвращается с двумя кувшинами темно-янтарной жидкости, а рядом с ней идет другая женщина с подносом матовых пинтовых стаканов. "Чуисл, тебе не стоит работать". Кэш вскакивает со своего места и забирает у нее поднос, обнажая под черным платьем круглый детский бугорок.
"Господи, — простонал Роан, закатывая глаза на выходки брата.
"Все, — обращается Кэш к столу, словно собираясь произнести тост, что только заставляет Роана еще больше зарыться лицом в ладони. "Это Харлоу, моя прекрасная невеста и предполагаемый партнер по криминалу". Это вызывает смех за столом. Светлые щеки Харлоу краснеют, и она занимает место рядом с Кэшем, который все еще сияет от ушей до ушей.
Остаток ужина проходит с обильными порциями пива, бурным смехом, историями о близкой смерти и без разговоров о том, зачем мы вообще здесь собрались. До тех пор пока не начинается дождь, бьющий по большим окнам, и я замечаю входящего Дэниела. Плечи его куртки намокли, и он стряхивает капли с коротких волос, стоя у двери. У меня сводит желудок, когда я вижу, что с ним обращаются как с собакой, оставляя под дождем. Но, как хороший солдат, он занимает свою позицию внутри, одна рука в кармане, другая на бедре, где, я уверена, под пальто спрятан пистолет.
На протяжении всей трапезы я замечаю пару мужчин, явно из охраны Кэша, которые "играют" в шахматы за столиком у входной двери. Их глаза больше обращены на дверь и на тех, кто приходит и уходит, чем на доску. Я знаю, что отцу нужна собственная охрана, но в груди у меня клокочет от мысли, что это должен быть Дэниел.
"Может ли Дэниел присоединиться к нам? У нас есть свободное место". Я киваю на пустой стул рядом со мной.
Мой папа делает медленный глоток бурбона. Он опускает стакан и кладет руки на стол перед собой. "Дэниел знает свою работу".
Роан опирается рукой на спинку моего стула и оглядывается через плечо на дверь. Он поворачивается обратно к столу, но оставляет руку в непринужденном положении. Тон моего отца меняется, и он смотрит на Роана серьезным взглядом. "Надеюсь, Роан понял".
"Сэр?" Роан садится ровнее, и я ловлю взгляд Кэша, который мечется между ними двумя и сжимает челюсть.
"Я просто напоминаю тебе, что плачу тебе — хорошо плачу — за работу. Ты еще дышишь, значит, что-то делаешь правильно. Моя дочь — взрослая женщина, я не собираюсь диктовать ей жизнь вне или внутри спальни…"
"Папа…" Он поднимает руку, и я закрываю рот.
"Просто помни, что ты выполняешь работу, которую я не хочу сорвать, а она — Кортес, независимо от того, кто согревает ее постель". Стол накрывает густая тишина, и он ясно дает понять: если я переступлю эту черту с Роаном, то вернусь в его мир, и неважно, с кем я буду спать, я всегда буду Кортес, и моя верность всегда будет лежать там.