"Подожди! Подожди! Я скажу тебе, я скажу тебе", — кричит он, и Роан приостанавливается, нависая над его рукой с щипцами наготове. "Я знаю его только как начальника тюрьмы".
"Начальник, как надзиратель в тюрьме?" Мой разум ищет связь.
"Нет, скорее надзиратель за играми… О боже, вот оно", — вздыхает он, и мы с Роаном напрягаемся. "Вот откуда я тебя узнал. Ты была той шлюхой у лифта!" Как только это слово слетает с его губ, на Роана надвигается звериная тьма, контролируемая и хищная.
В мгновение ока Роан выхватывает пистолет и стреляет ему в член. Я никогда не слышал таких леденящих кровь криков, как сейчас. Тяжелая нога опрокидывает стул, и его голова с глухим стуком ударяется о землю.
Роан обрушивается на него, как темный шторм, и топчет его голову, пока не раздается звук, похожий на хруст шеи. Роан возвышается над Гойлом, его плечи вздымаются от глубоких вдохов, вены на шее пульсируют, а покрытые кровью руки болтаются на боку.
Я видела достаточно трупов и переломанных шей, чтобы понять, что он мертв, не проверяя пульс. "Пендехо". простонала я. "Как мы теперь будем добиваться от него ответов?" Я вскидываю руки вверх и выбегаю. За мной раздаются гулкие шаги Роана, и я кручусь, чтобы крикнуть: "Твоя истерика стоила нам единственной зацепки, и за что? Потому что он назвал меня шлюхой? Меня так много раз называли…"
Опустив подбородок и сверкая глазами, он теснит меня к задней стене лестничной площадки. Его огромные габариты задерживают меня, даже не прикасаясь ко мне. Он кладет одну руку мне на голову и наклоняется вперед, чтобы прорычать: "Я выстрелил ему в член, потому что он назвал тебя шлюхой…"
"Повзрослей". Я пытаюсь обойти его, но он хлопает другой рукой по стене, загоняя меня в клетку. От крови резко пахнет медью. По какой-то извращенной причине этот запах смешивается с его богатым одеколоном, заставляя мою киску сжиматься, а он смотрит на меня сверху вниз с самодовольным блеском, словно знает это.
"Я убил его, потому что только я могу так тебя называть". Он задерживается достаточно долго, чтобы его слова пригвоздили меня к стене, пока он вытирает свои пропитанные красным руки о платок. Он уходит, бросая окровавленную ткань к моим ногам. Я все еще прижата к стене пьянящей смесью похоти и страха.
"О, а Кортес?" Он оглядывается через плечо на вершину лестницы. "Если ты еще раз заставишь меня так напрячься, пытая кого-то, я трахну тебя рядом с его трупом".
1. DECAY — SXMPRA, Teddy Slugz
Глава 19
Тот случай, когда они наконец-то взрываются 2.0
Роан
Я уже выбрасываю третий за ночь бокал Реджи — потому что она постоянно ставит их, а я не могу оторвать глаз от нее и ее бокалов, — когда узнаю лицо в другом конце клуба. У меня сводит живот, когда я замечаю ее рыжие волосы и чертовы глаза по другую сторону сцены. Мэдисон взмахивает несколькими пальцами, но я отворачиваюсь, словно не узнаю ее. Однако это не мешает ей пробираться к нашей VIP-зоне.
Реджи была на взводе с тех пор, как мы сегодня навестили Гойла, поэтому я не удивился, когда она настояла на свидании.1 Как и в большинстве случаев с ней, я сказал "нет", мы десять раз переговорили, а потом я согласился, выдвинув свои условия. Сегодняшние мои условия заключались в том, что мы приедем сюда, в Персик. Я могу обеспечить ее безопасность в своем собственном клубе. Я позвонил Лохлану и попросил его удвоить охрану, а вышибалам выдать жезлы с металлоискателями. Финн в прошлом году установил на камеры какую-то хрень с распознаванием лиц, которая проверяет всех посетителей по базе данных персон нон грата в заведениях, принадлежащих Фоксам.
Реджи танцует, похоже, не обращая внимания на окружающую обстановку. Но как только Мэдисон подходит к бархатному канату, ее улыбка исчезает, и она смотрит на нее пристальным взглядом. Ее тело все еще колышется, двигаясь в такт музыке, звучащей из динамиков, но все ее внимание сосредоточено на рыжей. Я не мог отвести от нее глаз весь вечер — из-за того, что на ней были нарисованные кожаные шорты и черный кружевной бюстгальтер, на котором не было ничего, кроме моего черного пиджака, — но особенно сейчас, когда я вижу, как в ее глазах вспыхивает неистовое чувство собственничества.
"Эй, детка!" поет Мэдисон. Я перекидываю руку через спинку дивана и с нездоровым восхищением наблюдаю, как улыбка Реджи становится все более самодовольной, чем больше я игнорирую Мэдисон.