Серафиме не составляло труда поддерживать нехитрый быт, много времени на это не требовалось. Она вполне могла снова выйти на работу в «Яранг», только вот эмоциональных сил на это не было. В свободное время она спала, читала или гуляла с Волчком в лесу, который начинался сразу за забором. Набродившисьпо сугробам ипродрогнув, она разжигала камин, делала себе глинтвейн, устраивалась на маленьких подушечках перед камином и смотрела на огонь. Волчок ложился рядом с хозяйкой и умиротворённо дремал.
Один раз Забелин днём заехал за документами и застал их греющимися у огняпосле прогулки. Позавидовав, на следующий день он отменил все дела и вместо работы пошёл с ними в лес.
Массажистка приходила каждый день. Теперь она не просто неистово разминала мышцы, а доставала из коробки душистые бутылочки и втирала их содержимое в кожу Серафимы. Ранее болезненная для Серафимы процедура постепенно начинала приносить удовольствие.
Один раз она обнаружила в своей комнате эффектную коробку со сладостями: пирожными и конфетами. Они таяли во рту, оставляя чудесное послевкусие, и Серафима не смогла устоять.Теперь каждый день Дмитрий привозил для неё из города маленькие пирожные из элитной кондитерской.
Как-то за ужином Забелин спросил, почему она перестала пользоваться косметикой.
– Ну… – замялась девушка.
– Твоё, конечно, дело. Но раньше ты, помнится, красилась.
– Моя косметичка осталась в ванной в квартире Тараса, – пожала плечами Новицкая.
– Почему ты молчала? – удивился Дмитрий.
– Сама я точно туда не пошла бы, а тебя второй раз просить постеснялась.
– Понятно.
В ближайший выходной Забелин посадил Серафиму в машину и привёз в магазин косметики.
– Это очень дорогой магазин! – замерла Новицкая у витрины. – Я обычно покупаю в другом.
– Он считается лучшим, – возразил Забелин, уверенно открывая дверь.
Серафиме ничего не оставалось, как войти.
– Я консультант-визажист, чем могу быть полезна? – любезно представилась подошедшая девушка.
– Мы забыли косметичку в отеле на отдыхе, – мастерски соврал Дмитрий. – Помогите нам восстановить утраченное богатство. Я вам оставляю эту красивую женщину. Заеду минут через сорок. Надеюсь, всё необходимое у вас есть и нам не нужно будет больше никуда заезжать. Да, крем и парфюм мы тоже забыли.
Через час он забрал притихшую Серафиму, которой сделали в подарок профессиональный макияж.
– Спасибо, но ты потратил на меня целое состояние! Мне неловко…
– Ангелы бесценны, – пошутил Забелин и подмигнул ей. – Если ты ещё не устала, давай пообедаем в ресторане, сделай мне приятное!
– Ладно, не пропадать же макияжу! Девчонки так старались! – усмехнулась она и села в машину.
* * *
Работа спасала. Заходя в бокс к своей машине, Тарас забывал обо всём. Сегодня они с Соболевым выжали из неё всё, прогнавпо кольцевой три круга.
– Я же тебе говорил, что в скорости добавим, – ликовал Остапенко. – Я тебя специально с собой посадил, чтобы ты разницу почувствовал.
– Да, но устойчивость на поворотах стала хуже, – возразил Антон.
– Чёрт с ней, с устойчивостью, приноровлюсь, – не унимался Тарас. – Главное, как идёт!
– Я подумаю, что можно исправить, – пообещал Соболев. – По мне, так стабильность и безопасность важнее.
– Да… Не гонщик ты, Соболев!– поддел друга Тарас.
– Так я и не стремлюсь, – парировал тот. – Это ты у нас крут на виражах. Иногда заносит… С Симой-то не помирился?
Молчаливый Соболев старался не осуждать Остапенко и не мог: он видел последствия его безрассудства. Если б не Забелин, могла погибнуть Сима, а ещё он помнил, как билась и плакала Маша…
Остальные из их автогоночного братства тоже не поняли поступок Тараса. Одно дело, когда ты свободен, и другое, когда вы – пара и через три месяца свадьба.Когда узнали, в курилке никто не проронил ни слова, просто все молча переглянулись и выкурили на пару сигарет больше. Серафима была им глубоко симпатична, видно было, что они её жалели и переживали.
– Нет, – сразу помрачнел Остапенко. – Я вообще не знаю, где она. Трубку не берёт. Вам-то хоть она звонит?
– Редко. Маша с ней разговаривает. Про себя ни слова – всё про Мишку расспрашивает. Знаю, что болела сильно, сейчас вроде поправилась.
– Понятно, – вздохнул Тарас. – Про меня что-нибудь говорит?
– Нет. Маша бы со мной поделилась. Да и больно, наверное, ей.
Остапенко почувствовал в словах Антона скрытый упрёк.
– Сегодня мы раньше закончили. Слушай, давай заедем куда-нибудь, поедим!– сменил тему разговора Тарас. – Я зверски проголодался!