– Вообще-то жена не любит, если я ужинаю не дома.
– Так возьми салат, а дома нормально поешь.
– Можно, – согласился Соболев. – Куда поедем?
– Помнишь, где мы с Натаном обедали?
– Да, там хорошо! Кофе варят вкусный, – вспомнил Антон, и в животе его сразу заурчало.
– Ну всё, погнали.
Остапенко планировал за ужином выпить бокал вина или водки, как пойдёт, поэтому оставил свою «тойоту» на базе, и они поехали на старенькой БМВ Антона.
– Смотри, машина Забелина, – заметил Соболев, паркуясь у ресторана. – А вон и он сам, по телефону с кем-то говорит. Встреча деловая у него здесь, что ли?
Остапенко тоже его заметил. Забелин, не выпуская телефон, открыл дверцу, достал папку с документами и внимательно что-то просматривал, продолжая разговаривать.
– Пойдём поздороваемся? – предложил Антон.
– Не надо… – остановил его Тарас. – Аккуратно выйди, чтобы он нас не видел.
Соболев вопросительно поднял бровь, но промолчал. Тараса отчего-то охватило сильное волнение.«Серафима! Вдруг она здесь?!» Он хотел её увидеть и боялся. Встретить её здесь означало бы только одно…
Остапенко не стал дальше мучиться догадками и буквально влетел в ресторан. Наскоро раздевшись в гардеробе, он торопливо вошёл в зал и быстрым взглядом обшарил все столики. Она сидела у окна. Сердце его упало. Тарас медленно подошёл и встал рядом.
– Ты позволишь?
Она повернула голову и от неожиданности вздрогнула. Остапенко опустился на стул напротив.
– Привет, – негромко сказал он, жадно всматриваясь в её лицо. – Хорошо выглядишь.
На осунувшемся лице её выразительные карие глаза казались огромными. А сама Симавыглядела исхудавшей и маленькой, похожей наподростка.
– Ты? – вырвалось у неё со вздохом удивления.
Все слова куда-то подевались. Он просто смотрел на неё и понимал, как давно не видел и как соскучился по ней.
– Ты одна?
Она опустила глаза.
– Глупый вопрос… Я ведь видел его у входа.
Серафима сидела, не шевелясь и не меняя позы.
– Сим, не молчи! Скажи что-нибудь!
Жаркая волна поднялась у него внутри.
– Я искал тебя, звонил, в клинику заезжал…
Она подняла на него глаза. Настороженный, недоверчивый взгляд.
– Зачем?
Вопрос ввёл Тараса в лёгкий ступор.
– Ты мне нужна!
– Зачем?
Лёгкий холодок пробежал по его спине: её глаза больше не смотрели на него с теплотой и любовью. Она смотрела сквозь него! Как чужая…
– Зачем я тебе, Тарас? Ты больше не болеешь, полностью восстановился.
Обида захлестнула его.
– Вот, значит, что ты думаешь обо мне?! Что ты нужна мне была только во время болезни?!Хочешь сказать, что яподлец?!
Отчаянье, ревность и уязвлённое самолюбие ударили ему в голову. Словно плотину прорвало.
– Слушай, а может, ты и Забелин, вы только и ждали, когда я лоханусь? Он упорный,так долго добивался тебя! Ты ведь с ним сейчас? Ведь с ним?!
Тарас видел, как задрожали её губы и как она с трудом взяла себя в руки.
– Слушай, а тебя в детстве не учили, что задавать подобные вопросыбестактно? – с достоинством произнесла Серафима и гордо выпрямилась.
Её слова остудили его, как холодный душ. Перед ним сидела красивая женщина, которая одной фразой, как пацана, поставила его на место, не дав себя в обиду. Остапенко словно очнулся: «Зачем я с ней так? Я ведь не этого хотел!»
Он долго и тщательно готовился к разговору с ней, представлял, что он ей скажет при встрече. И вот сейчас она сидит перед ним, а все фразы вылетели у него из головы.
– Прости, я не знаю, что на меня нашло… Это я виноват перед тобой, – пробормотал он.
Тарас был раздосадован: всё шло не так, как он хотел… Она уже не смотрела на него в упор, взгляд стал потерянным, глаза набухли слезами,девушка словно внутренне съёжилась. У Остапенко подступил к горлу комок.
– Сим, – прохрипел он. – Возвращайся, а?Без тебя очень плохо…
– Это невозможно, – тихо, но отчётливо произнесла она.
Тарас остолбенел, его мозг наотрез отказывался верить услышанному. У него было достаточно времени,чтобы признать свою неправоту и раскаяться, испытать тоску и боль одиночества без любимой женщины.
Он считал, что он уже достаточно наказан за свою дурость. Вынашивая планы по возвращению Серафимы, Остапенко был готов, что это будет нелегко, займёт много сил и времени. Но он,как ребёнок, который верит в чудо, в глубине души надеялся на примирение с Серафимой. Мысль, что его измена может стать точкой невозврата,даже не мелькала в его голове. Он привык, что всё, что он страстно желал и к чему прилагал усилия, рано или поздно появлялось у него. Он привык, что всё зависело только от него. И вдруг её безапелляционное «невозможно»…