Потом началось интервью со следующим пилотом. На душе Серафимы потеплело.
– Спасибо тебе, Натан, – прошептала она. – Спасибо тебе за всё!
* * *
Тарас поправил подушку. С кухни пахло куриным бульоном: Вера Ивановна готовила обед. После операции он позвонил ей сам и попросил вновь стать его сиделкой. Она согласилась. Он очень боялся расспросов о Серафиме, но мудрая женщина не стала ни о чём спрашивать. Закончилось тем, что он сам ей всё рассказал.
Вера Ивановна только вздохнула и погладила его по голове:
– Перемелется – мука будет. Нужно жить дальше…
Её поразило и обрадовало, что в этот раз парень не был сломлен, не бился в истерике. В нём чувствовалась сила и желание бороться. Он старался обихаживать себя сам, от неё лишь требовалась помощь в бытовом плане и в некоторых медицинских процедурах – поставить капельницу или укол.
Один он не оставался, к нему то и дело приходили друзья, заезжали врачи из областной больницы.Навещали все, кроме Симы…
– Вера Ивановна! – позвалТарас.
– Что, мой хороший?
– Вы отдохните десятого и одиннадцатого марта. У меня друзья соберутся: два дня будем спортивный канал смотреть, там моя команда выступает.
– Хорошо, как скажешь. Тогда я вам побольше блинов напеку, а лучше пирог с рыбой.
* * *
Натан попросил знакомых, друзей и родных его не беспокоить. Сегодня,девятого марта, был последний вечер перед стартом. Кто близко не знал Натана, наверняка считал его честолюбивым, одержимым фанатиком, готовым жизнь положить ради победы. Но это было не так. Меро был просто увлечённым человеком. Ему нравилась скорость и тот момент, когда пилот сливается с машиной. Нравилось рисовать и слушать музыку. Нравились весна и красивые люди, книги и аромат чая. И ещё много чего.
Он выигрывал не потому, что хотел выиграть, а потому, что целиком отдавался процессу. Как и любви, как и творчеству… По-другому Натан не мог. «Везунчиком» он себя не считал. Всегда благодарный Богу, таланты свои считал неким авансом, который он должен вернуть в мир, желательно преумноженным.
По-хорошему он сейчас должен был продумывать завтрашний старт, просчитывать риски схода, изыскивать возможность прибавить в скорости. Но нет, сердце его щемило от непонятной и светлой тоски, и думал он далеко не о гонке. Он чувствовал, что Волчок стал невидимым мостом, соединившим их с Серафимой: ещё недавно её руки касались его шерсти, теперь гладил его он…
С появлением в его доме Волчка Натан словно незримо ощущал её присутствие рядом. Вот и сейчас она как будто расположилась рядом с ним на диване, подобрала ноги, привалилась на широкий подлокотник и тянет руку к собаке.Меро даже встряхнул головой, прогоняя наваждение. Впрочем, тут же очаровательное «наваждение» стало оживать на бумаге, превращаясь в очередную картину.
– Нравится? – обратился он к Волчку, показав набросок.
Тот возвратился к своему месту, взял подстилку и перетащил её ближе к дивану, на то самое место, где в его видении сидела Она. По телу Натана побежали мурашки.
– Ты меня иногда пугаешь!
Пёс оставил лежанку в покое и переместился к ногам Натана, всем видом показывая, что он не пугает, а, наоборот, охраняет его.
Волчок с момента их встречи в аэропорту не отходил от Меро ни на шаг. Натану пришлось снять небольшой домик вместо отеля.Волчок быстро разобрался, что и где находится, на всякий случай не пустил приходящую горничную, которая готовила и убирала для гостей. Натану пришлось извиниться и познакомить их. После того как они были друг другу представлены, пёс осторожно взял её сумочку и галантно перенёс на кухню, чем вызвал восторг и расположение женщины.
– Ухаживай, ухаживай, можно! – похвалил пушистого кавалера Меро.
Все четыре дня Натан поражался выправке собаки. Он свободно мог брать Волчка с собой везде, правда в наморднике и на поводке, как того требуют правила. Умный пёс понимал его с полуслова, не лаял как безумный на ревущие гоночные машины и внимательно «прощупывал» всех, кто к ним подходил. Единственное, тренируясь, Натан оставлял Волчка своим механикам, крепко привязывая, чтоб не убежал.
– На трассе собакам делать нечего. Я прокачусь пару кругов и приеду. Не скучай, я скоро! – говорил он и легонько щёлкал пса по носу.
Это был своеобразный ритуал их с Серафимой. Натан подсмотрел его в походе и теперь использовал его, чтобы успокоить собаку.
Что делать с собакой завтра, Натан не знал. Это была проблема… Завтра и послезавтра будет жуткая суматоха, всем будет не до него, пёс может потеряться или погибнуть. Можно, конечно, взять его с собой в машину и создать первый в мире прецедент— правилами не возбраняется. Но гонка – это стресс, и неизвестно, как животное выдержит и выдержит ли вообще. Рисковать мохнатым другом Натан не хотел.