– А тебя что-то смущает?
– Ну, я думал,врачу с именем Серафима Георгиевна лет так шестьдесят, – усмехнулся он. – Родители приколоться решили или в честь кого-то назвали?
– Я не знаю, я их ни разу не видела, – ничуть не смущаясь и глядя прямо Тарасу в глаза, ответила девушка.
Емустало неловко.
– Извини, не знал… – Он замолчал ненадолго, потом продолжил:– Значит, ты ветеринар… Понятно теперь, почему ты за собакой кинулась. Кстати, как она?
– Сломан позвоночник, задет мозг. Сегодня прооперировали.
Тарас тяжело вздохнул.
– Ты-то как в клинике оказался?
– Так Антон сказал, что сюда вас отвёз.
– А!.. Весьма благородно с твоей стороны проведать несчастную псину, – не без сарказма произнесла Серафима.
Остапенко с интересом изучал девушку: там, на гонках, он был занят и сосредоточен на другом. Ровный овал лица, тонкий, аристократический, чуть вздёрнутый носик, красиво очерченные полные губы. Тёмно-каштановые волосы немного вились и спускались ниже плеч. Огромные карие глаза с густыми пушистыми ресницами создавали впечатление бархатных, а густые естественные брови, которых раньше не было видно из-за шапки, подчёркивали жаркий,проникновенный взгляд. Странно, что он не обратил внимания на неё вчера. Хотя… когдадогоняешь, некогда смотреть. И когда несёшь на плече – тоже.
– Ты из меня монстра-то не делай. И так на душе погано. Лучше скажи, чем помочь.
Девушка посмотрела в глаза Тараса с недоверием: «Неужто и впрямь помочь хочет? Что-то не верится, ведь бросил же он собаку на трассе —сбил и уехал».
Тарас словно прочитал её мысли.
– Ладно, понял: нет мне прощения.
Серафима молчала, опустив глаза в пол.
– Ты, я вижу, домой собралась. Так я на колёсах, могу подбросить.
На мгновение она представила, как будет долго ждать трамвая, потом ехать семь остановок, а затем ещё минут десять идти до общаги пешком, и согласилась:
– Ну, если не трудно… Я просто с ног валюсь от усталости, правда.
Они вышли вдвоём, щурясь на яркое солнце – весна уже совсем близко. Серо-стальная «мазда» быстро домчала их до общаги ветеринарной академии, и они расстались, как думала Серафима, уже навсегда.
* * *
Шеф был абсолютно прав: после операции и начинается самое тяжёлое…Перевязки, капельницы, массажлап. Серафима практически поселилась в клинике. Днём плановый приём, ночью оставалась на дежурство: только так она могла заработать на оплату дневного стационара для Волчка. Конечно, ей, как сотруднице, сделали скидку, но содержание собаки всё равно било по карману. В общаге появлялась редко. Машка понимала, но всё равно скучала без подруги и задушевных разговоров перед сном.
Её научный руководительворчал: кандидатская диссертация аспирантки Новицкой продвигалась очень медленно. Хотя все на последнем курсе знали, что девушка пошла в аспирантуру не из-за любви к науке – ей попросту негде было жить, аспирантам же давали общежитие. Теперь заложница обстоятельств потихоньку скребла «научный труд» в редкие свободные минутки или по ночам, мечтая выспаться.
Шов у собаки затягивался, но особых улучшений не было: задние лапы,хвост так и оставались неподвижными. Умный пёс как-то понял, что Серафима теперь его хозяйка, и был несказанно рад этому – он ожил, в прежде тусклых глазах появился живой блеск. Когда она гладила его, Волчок благодарно лизал ей руки или утыкался мокрым носом в её ладонь.
– Ты не брутальная охотничья собака, ты – кошка! – смеялась она.
Пёс не возражал: минуты рядом с ней казались ему блаженством. Заезжал Антон, сказал, что просто ехал мимо, при этом отводил взгляд, стараясь не встречаться с девушкой глазами… Встреча получилась очень короткой. Новицкая вела приём и вышла в коридор за результатами анализов очередного пациента. Извинившись, что не может больше говорить, она скрылась в кабинете.
Через неделю сделали повторный рентген.Вооружившись снимками, Серафима деликатно поскреблась в кабинет к заведующему.
– Аркадий Ильич! Вы сильно заняты?
– Занят, но не сильно.
– Тогда я позже загляну, – пробормотала Сима, затворяя дверь.
– Да входи уже!
Тщательно изучив снимки, Ярыгин нахмурился и замолчал. Серафима с тревогой смотрела ему в лицо, на смея задать вопрос.
Завклиникой заговорил сам:
– Костимы собрали прекрасно, и они начали срастаться. Но вот мозг! Он не хочет восстанавливаться, а без него – сама знаешь…
Новицкая знала: без восстановления мозга собака обречена остаться наполовину овощем.
– Что же делать? – тихо спросила она.
– Ждать. Продолжать реабилитацию по полной программе. Ждать и верить. – Потом подмигнул Серафиме и тепло улыбнулся:– И не вешать нос!