Кристарн вздохнул, прикоснулся губами к щеке любимой и чуть слышно шепнул на ушко:
— Поставь защиту. Звуконепроницаемую. Строго по контуру вокруг нас.
Аталь картинным жестом обвела круг и ехидно вопросила:
— Что, твоя драгоценная паранойя получила мощную подпитку? Мы будем прятаться, даже от собственных теней?
Крис не поддержал её шутливого тона и с серьёзным видом поднял ещё и свой щит, повторив заклинание на эльфийском. Девушка закатила глаза в притворном ужасе, и осведомилась, что ещё можно сделать для идеальной безопасности.
— Аль, ты что, не понимаешь очевидного? Не верю, что твой оборотень тебе не рассказал, как дело было, — спокойно переждав приступ сарказма, устало проговорил Крис. — Хорошо, объяснимся. Когда отравили Тиану, мы были вдвоём. Травы заваривал я лично и пили мы вместе. Надеюсь, не стоит уточнять, что это был обычный чайный сбор, и никаких антайров, циссусов и прочей дряни в нем не было. Тиану вырубился очень в подходящее время, как только я отошёл. Причём далеко и надолго, во всеуслышание об этом заявив. Оборотень не страдает ни плохим зрением, ни отсутствием обоняния, но при этом последний, кого он видел, был именно я. Иначе список подозреваемых был бы значительно длиннее, не так ли?
— Он знает, что это не ты.
— Угу. Не сомневаюсь с чьей заслугой. Кстати, спасибо, но я бы и сам справился.
— Кстати, пожалуйста, и не смей мной командовать!
Кристарн предупреждающе зарычал, Аталь солнечно улыбнулась и примирительно накрыла его ладонь своей. Дроу моментально остыл и вновь стал серьёзным и собранным.
— Так вот, моя умная женщина. Придумай, пожалуйста, каким образом подлый отравитель смог остаться незамеченным?
— Заклинание невидимости? — Аталь нахмурилась и нервно забарабанила пальцами.
— Не складывается. Видишь ли, даже я или Лали не можем наложить заклинание так, чтобы стать абсолютно невидимым, полностью скрыв запахи и звуки. Заклинание невидимости основано на обмане зрения, поэтому и разрушается осязанием. Но оборотни используют обоняние намного шире, чем эльфы, не говоря уже о людях. Что мы имеем с учётом этого?
Аталь глубоко задумалась, прикрыла глаза и нараспев прочитала заклинание невидимости, на ходу дополняя его вдохновёнными мазками изменений. И исчезла. Дроу напряг все возможности своего тонкого слуха, острого зрения, обоняния и даже эмпатии, но обнаружить девушку смог, только банально схватив за руку.
— Впечатляет. И не радует. Понимаешь почему?
— Да. Выходит, что отравитель Тиану — маг-творец, обладающий высшей эльфийской магией.
— На тебя спихнуть не получится. Следовательно, это кто-то из дроу — других эльфов вокруг не видать, — неохотно подтвердил Крис.
— Сможешь узнать, кто?
— Вообще-то, могу, но для этого мне нужно позволить Тьме признать или отринуть вину каждого дроу, — пояснил дроу и помрачнел. — Но, видишь ли, в чём проблема: для воина подозрение в отравлении противника равносильно уличению в трусости. И смывается, естественно, только кровью оскорбившего. Не могу же я обвинить, а потом перебить весь свой отряд! Давай подождём, а? Делаем вид, что ничего не произошло, а сами понаблюдаем, кто и почему так неровно дышит к твоему задушевному другу. Разумеется, все переговоры и умные мысли — только под защитой. И милая, пожалуйста, постарайся очень захотеть отыскать этого нехорошего товарища!
— Хорошо. У меня только одна поправка: мой задушевный друг — это ты. И пока не начинаешь неревниво меня ревновать, ты меня совершенно не раздражаешь, — доверительно сообщила Аталь и слегка улыбнулась, обозначив лукавые ямочки на щеках. — И чтоб ты хотел знать, Тиану без ума от Лали, а ко мне дышит абсолютно равномерно. Вот так. Доставай мечи и начинай бегать по периметру палатки, охраняя честь сестры.
Кристарн усмехнулся, и зелёные глаза ощутимо потеплели. Он привлёк к себе задорно ухмыляющуюся девушку и снова обжег ушко горячим шёпотом.
— Это ты мне, без пяти минут телепату, будешь доносить о чувствах окружающих?
Аталь душераздирающе вздохнула и с великомученическим выражением уставилась любимого:
— А я-то думала, откуда такие познания в травоведении! Теперь я под колпаком?
— К сожалению, нет. Но я буду очень стараться тебя услышать.
— А я буду очень стараться тебе этого не позволить.
— Никуда ты не денешься. Видишь ли, я безответственно поздно появился в твоей жизни. И ты так много успела натворить без меня: влюбиться, обжечься, научиться спасать всех без разбору, по-идиотски жертвовать собой… а я до сих пор так много о тебе не знаю. Помнишь, я излагал тебе теорию полезности эгоизма и собственничества? Так вот, пока не почувствую, что ты моя, до самого донышка и никуда не исчезнешь, не взяв с собой, буду очень стараться узнать твои помыслы. Любой ценой.