— То ничего бы не случилось!
— Прекрати.
— Друзьями своими командуй! — синие и зеленые глаза скрестились с одинаково непреклонной убежденностью в собственной правоте.
— Вот видите, мы совершенно не опоздали! Устраивайтесь поудобнее, скандал только начинается! — объявила Лаэлия и подала пример, нахально усевшись рядом с рассерженным братом, с удобством скрещивая длинные ноги.
Кристарн резко обернулся и перевел тяжелый взгляд на непрошеную гостью. Аталь пожала плечами и виновато улыбнулась в ответ на сочувственный взгляд Витарра.
— Истерика окончена? Быстро вы сегодня…
— Крис, — примирительно мягко перебила язвительную Повелительницу Аталь, пока тот не начал во всеуслышание признаваться в великой и могучей братской любви. — Пожалуйста, посмотри воспоминания Витаррэля. Он прочитал нечто важное в эльфийских рукописях, а что именно — не помнит.
Кристарн, не глядя на нее, встал и отрывисто бросил в сторону сестры:
— Лали сделает это не хуже. Заодно и займёт себя чем-то более полезным, чем поиски бесплатных представлений, — и быстро вышел из палатки.
Девушка бросилась было за ним, но две руки одновременно остановили её порыв.
— Не стоит, — мягко качнул головой оборотень.
— Пусть перебесится, — подтвердила Повелительница. — Крис, конечно, немного преувеличил — всё же воспоминания прошлого ему удаются намного лучше, но и я не бесталанна. Мне интересно, да и вам покажу сразу, чтобы долго не рассказывать. Иди сюда, светлый, хоть с тобой пообнимаюсь…
…Восково-желтый, потертый временем и чудом сохранившийся пергамент. Интересно, как звали обладательницу такого прекрасного почерка? Как назло, никаких имен не встречается. Только чёткие изящные руны с завитушками, летящие в порыве вдохновения. А жаль. Впрочем, она-то знала, о ком пишет, и вряд ли рассчитывала на толпу благодарных читателей…
…Наверное, этому нет оправдания.
Да, я — будущая мать. И смирилась с тем, что могу породить чудовище, обладающее безграничной властью надо всем, включая этот мир. Чудовище с кровью Хранителя, благословленное Светом и любимое Тьмой. Ведь в нашем роду уже были оборотни. Кто знает, во что может вылиться такое смешение? Сможет ли материнская любовь перебороть звериные инстинкты?
Но я в ответе не только за него, а и тех, кто доверился мне. Извечная проблема между личным счастьем и долгом. А есть ли у меня такой выбор?
Да, я — мать, но точно знаю, что здесь нет для нас будущего. Сколько ещё можно медлить, ведь наши земли совсем скоро исчезнут под водой?
Просить приюта у оборотней для всех нас? За мной просто не пойдут. Эльфы предпочтут смерть на родине гостеприимству врага.
Уйти одной? К нему? Тогда они не попадут в Средиземье — не хватит сил…
А переход через межмировой портал мой малыш не перенесёт. Но стоит ли его жизнь жизни целого народа? Моего народа? Нет. Это несправедливая, невозможная цена. И я не готова её заплатить.
Прости, малыш. Надеюсь, что ты когда-нибудь возродишься в другом теле, с другой душой. Появиться у меня — слишком рискованно для всех, и для тебя тоже… И я не в силах отыскать путь, на котором ты смог бы остаться. Прости, если сможешь…
Резкий порыв ветра вдохнул в палатку вечернюю прохладу. Тиану стремительно вышел прочь, сбив проекцию Повелительницы. Но та даже не рассердилась. Благодарно кивнула светлому эльфу, заговорщицки подмигнула Аталь и мягкой тенью скользнула вслед за оборотнем.
Что такое отчаяние? Это несокрушимое чувство собственного бессилия. Понимание, что самый твой затаённый страх, о котором ты усердно отгонял даже отголоски мыслей, уже совсем рядом. И обязательно, неотвратимо произойдет. И ты ничегошеньки не сможешь изменить. Тебе этого попросту не позволят. Потому что любят безмерно, и поэтому без раздумий пожертвуют собой ради тебя и всех остальных, живущих на этой земле.
И что можно сделать? Как изменить чужое предназначение, если на одной чаше весов лежит жизнь любимой, а на второй — целый ворох не менее важных и значимых для кого-то жизней детей, родителей, внуков, друзей…
— Скучаешь, дорогой?
Кристарн невольно вздрогнул и от души выругался про себя. Неважно, что его хваленые инстинкты категорически не воспринимали бывшую подругу как хоть какую-либо угрозу, на которую следовало бы реагировать. Но не заметить чужого появления было непростительно для лучшего воина дроу, и навевало на нехорошие мысли.