— Даже мне интересно, что нового ты сможешь сказать Лали? — Аталь вернулась к разговору, вынырнув из раздумий.
— Что идея устроить свадьбу, чтобы ещё раз отказать предводителю оборотней, но уже во всеуслышание — не самый лучший способ для укрепления дружественных отношений с новоиспечёнными соседями, не находишь?
— Нахожу, — согласилась девушка и со страдальческим вздохом выскользнула из уютного гнёздышка его рук. — Не трогай Лали, пусть будет ей свадьба. Пойду-ка я подёргаю за хвост одного дракона.
— Спасибо, родная, что хоть предупредила. Теперь я с чистой совестью отправлюсь собирать лютики для свадебного букета, — угрожающе клацнул зубами тёмный и одним текучим движением вскочил с кровати.
Оборотень ожидаемо отыскался на каменном уступе, который непонятно за что пользовался особой любовью у вампиров — Аталь не единожды стаскивала оттуда то Нохэмиле, то Эн`экотэра. Девушка ностальгически улыбнулась и удивлённо приподняла бровь — Тиану рисовал. Причём делал это он как-то странно: даже далекая от изобразительных искусств целительница понимала, что для того, чтобы нарисовать нечто вменяемое, нужно изредка бросать взгляд на собственное творение. Хотя бы для того, чтобы сравнить его с оригиналом. Оборотень же невидящими глазами смотрел на живописную панораму, даже не мигая. И только рука мелькала над холстом, добавляя то тут, то там новые штрихи.
— Выходи уже, разведчица. Надо сказать Кристарну, что бы поработал над твоей походкой. Нельзя же топать как бурый в малиннике — все вдохновение распугаешь!
Аталь невольно вздрогнула, услышав подозрительно знакомые насмешливые интонации.
— Слазь с этой скалы немедленно — на ней явно осталось какое-то проклятие Эн`экотэра.
Тёмный негромко рассмеялся, но послушно присел рядом. И снова прикипел взглядом к далекому горизонту.
— Как она?
— Действительно готовится к свадьбе. У эльфов же нет наших человеческих заморочек — разослал Вестников родным, а друзья и сами подтянутся. Да и все желающие. А если люди или кто другой не успеет — не больно и надо. Всего-то забот у невесты — выбрать платье поэффектней, да пособлазнительней…
— Она и в мешке будет выглядеть и эффектно, и соблазнительно, — невесело фыркнул Тиану. — И прекрасно об этом знает.
— Я не буду лезть к тебе в душу, — неожиданно заявила Аталь. — Или приводить какие-то абстрактные примеры из жизни — сам знаешь, что это ни к чему, у каждой любви своя история. Могут дать только совет — рискни. Лично мне помогло.
— Издеваешься? — возмутился тёмный. — Я успел десяток раз извиниться за свои необдуманные слова, сотню — признаться в любви и с тысячу — предложить быть со мной. И всё не то!
— Конечно, — согласилась Аталь. — И заметь, ты сам это сказал.
— Что?
— Что всё не то. А надо, чтобы всё. Вот тогда и будет то.
Тиану молниеносным змеиным движением качнулся вперёд и замер, пристально вглядываясь в глубокие синие очи, в которых таилась улыбка и тёплые искорки уверенности в собственной правоте. И в нём. Он вскочил и, обернувшись в прыжке, сиганул золотой молнией ввысь. К бескрайнему небу.
— Ой-ой, какие мы нервные, — усмехнулась Аталь и поднялась, чтобы заглянуть в творение художника. — Что-то наша уравновешенность изрядно захромала, да.
Полотно шевельнулось на ветру, и на диво живое изображение Лаэлии словно улыбнулось в ответ Хранительнице.
Надеть мешок невеста не догадалась. Но иссиня-черное платье простого струящегося покроя, без декольте и украшений подозрительно смахивало на траурное. И придало облику девушки настолько несвойственную ей строгость и серьёзность, что распугало всех желающих поприсутствовать на свадебном действе кроме невозмутимых телохранителей да Кристарна с Аталь. Впрочем, при появлении оборотня и они предпочли отойти в сторонку, давая возможность им поговорить наедине.
Тиану присел на скалу, которую облюбовала правительница эльфов, и полюбовался закатом. Ничего особенного. По сравнению с возмутительно прекрасными глазами, с тёплой и всепонимающей улыбкой глядевшими прямо в душу.
— Ты согласишься стать матерью ребёнка, у которого будет такой непонятливый отец? Хоть когда-нибудь? — с неожиданной для самого себя нежностью и затаённым опасением (если и сейчас откажет — то в пропасть и без крыльев!) негромко спросил оборотень.
Зелёные глаза вспыхнули сиянием, словно чистейшей воды изумруды, вынутые из подземелья на солнечный свет.