— И сколько вас?
— Кого это — нас?
— Неужели, ты единственная? Отвечай! — настойчиво зазвенел голос вампира.
«Соври ему немедленно! Скажи, что нас много, мы все в доспехах, вооружены и очень опасны!» — включился в диалог перепуганный голос. Аталь искренне собиралась последовать его совету, но из разлепившихся губ снова вырвалась правда:
— Я не знаю, о чём речь… — резкий удар вновь отшвырнул её к каменной стене, и железные пальцы сомкнулись на безвольно дернувшейся шее.
— Не хочешь ты по-хорошему, детка. Давай проверим по-другому. Если ты единственная, то у меня ничего не получится. А если нет — сама виновата…
«Всё. Можешь не звать. Не успеет…» — подытожил голос, затихая на полуслове.
Внезапно другая, такая же бесшумная и молниеносная тень рывком оторвала жестокие руки от горла девушки, непреклонно загородив её собой.
— Не смей! Я в своём праве! Это же Хранительница! — зашипел вампир.
— Прекрати, Эн, — возразил второй, в котором уплывающее сознание целительницы признало Нохэмиле, — Неужели не видишь — она совсем ещё маленькая. И проклинала нас уж точно не она!
«Тёмные, становитесь в очередь! Нас на всех не хватит!» — воспрянул духом внутренний голос. Но у Аталь не было сил даже огрызнуться. Усиливающиеся волны боли затягивали её в бездонную чёрную пропасть, откуда — она точно знала — возврата не было.
— Мне всё равно. У неё кровь Хранительницы, и я имею полное право её убить! — железным когтем по стеклу проскрипел голос вампира.
— Уймись, говорю! Если она действительно единственная, то вместе с ней ты навсегда погасишь и надежду снять проклятие!
— А откуда мне знать, что она — единственная?
— Потому, что я здесь. И не позволю её убить.
Странное молчание, напряженное и тягостное, прервал бесстрастный холодный голос, не сохранившей даже отголоска недавней бешеной ярости:
— Хорошо. Будь по-твоему. Пока что.
Аталь почувствовала, как чужие руки бережно приподнимают её голову, и неимоверным усилием открыла глаза, отогнав липкую дурноту:
— Где он?
Точеное лицо Нохэмиле исказила странная гримаса.
— Не бойся, не вернётся. Держись, я сейчас позову Кристарна…
— Нет. Приведи Лаэлию… Только тихо, чтобы Крис не заподозрил. Если он увидит…
Нохэмиле пристально заглянул в её лицо:
— То он будет полностью прав, прикончив главу нашего клана за то, что он с тобой сотворил. Не закрывай глаза, я мигом…
И действительно быстро обернулся. Аталь не успела даже ответить на жалобное поскуливание внутреннего голоса, поставлявшего ей информацию об их теперешнем красочном облике тоном скупердяя-торгаша, у которого обнесли лавку с богатством, нажитым непосильным трудом.
Рассечённый висок залил кровью половину лица. Рука, похоже, всё-таки сломана. Спина — сплошной ушиб, с перспективой на живописные разводы гематом и царапин. Пару рёбер тоже вели себя весьма подозрительно. Горло горело, словно на него надели раскалённый ошейник, и до сих пор чувствовало на себе железные пальцы, не позволяющие сделать вдох. Но хуже всего было голове — сотрясение, не меньше, обещавшее при малейшем резком движении распрощаться с чудом удерживаемым сознанием.
Всё, на что её хватило — единственное жалкое заклинание, немного утихомирившее боль и снявшее туманную пелену с глаз. Но сил на попытку сконцентрировать заторможенные мозги было потрачено просто неприличное количество…
«Когда ты уже станешь нормальным магом! — досадливо вздохнул голос. — Вон эльфы себя исцеляют не поморщившись!»
Аталь успела как раз к возвращению вампира с Повелительницей. Презрительно-скучающая гримаска на прекрасном лице Лаэлии на мгновение замерла, переплавляясь в совершенно неженственное выражение ярости. Зато искреннее.
— Кто? — процедила она сквозь зубы.
Девушка снова прикрыла глаза, чтобы не видеть женскую версию картины, которая бы нарисовалась на лице Кристарна при виде её состояния. Так думать было ещё трудней — обезболивающее заклинание тянуло в сон. Но Аталь упрямо разлепила непокорные губы и попросила:
— Приведи Витарра из Обители… он поможет… И, ради всего святого, не пускай сюда Криса… Ты же можешь приказать ему… Хоть до завтра… Я не хочу, чтобы он…
— Помолчи, — поморщилась Повелительница, перебив её жалкий шёпот на полуслове и, осторожно дотронувшись ладонью до лба, вливая свою силу. — Прости, я не целитель, больше не смогу. А теперь, пока я не привела сюда слабонервного светлого эльфа с длинным языком, вы оба быстро и внятно объясняете что произошло, а то у меня руки чешутся оторвать чью-то вампирью башку, домысливая ситуацию.