Да, Хранители живут дольше, чем люди. Но их бессмертие сродни эльфийскому — просто умирают не от старости. Правда, в твоём случае есть одно существенное «но» — ты привыкла думать о себе, как о человеке, поэтому и думаешь, владеешь магией и старишься как они. И я не уверен, что у тебя получится убедить своё собственное и уже абсолютно взрослое «я» научиться пользоваться другими возможностями. Времени мало…
…Чего невозможного пожелали? Абсолютной власти. Над временем, над миром, над жизнью и смертью всех населяющих его существ. Тогда нам это казалось страшно логичным и единственно возможным способом вернуть утраченное. Глупо, согласен. По-моему, не секрет, что безграничные возможности кружат голову. А что уж говорить о желаниях…
Словом, часть нашего народа решила, что любая работа рано или поздно должна быть вознаграждена. И если посредством наших сил мир исполняет свои желания, то и с нашими мечтами следует считаться. По мнению Эн`экотэра — ничего страшного бы не произошло. Мы или воскресили бы своих родных, или остались просто не услышанными. Но только остальные Хранители не захотели спокойно отнестись к временному помешательству сородичей и тоже нажелали нам всего хорошего. Разумеется, с самыми благими намерениями.
В результате наложилось одно на другое и обернулось проклятием: мы получили власть над смертью, став практически неуязвимыми, и даже над временем. Частично. Но ничего хорошего из этого не вышло.
К примеру, Эн`экотер…
Я не пытаюсь его оправдать, ни в коем случае. Но постараюсь объяснить. Он сотни раз возвращался в прошлое, пытаясь найти и изменить ключевой момент, чтобы сохранить жизнь своей жене и ребенку. Не сложилось. Он их спасал от одного — они умирали от другого. И так пытался каждый из нас. В результате, бездумно играя с прошлым, мы разорвали несколько важнейших потоков, разрушили то, что были призваны хранить. Мир перестал говорить с нами, а мы больше не можем ни слышать, ни влиять на него.
— Бойтесь своих желаний — они могут исполниться… — прошептала задумчиво Аталь.
— Да, это про нас, — печально улыбнулся Нохэмиле. — Многие так и не осознали, что неправы были не вмешавшиеся Хранители, и не случай, перепутавший и перепоганивший нам желания, а мы сами. Они нашли себе цель — отомстить за такую жизнь. Да только вот некому. Сородичи, пусть и случайно, но нажелавшие нам такую судьбу — давно ушли, решив, что проще создать новое творение, чем исправлять ошибки в этом.
И знаешь, что самое смешное? Ведь главное желание-то сбылось — мы действительно бессмертны, и не можем умереть, даже если сами этого захотим. За прожитые века успели побывать и проклятыми изгнанниками, и непобедимыми воинами, и мудрейшими правителями, и ненавистными демонами, и даже всемогущими богами. Этого хватило, чтобы понять одну простую истину: жить вечно — очень скучное занятие…
— Ладно, уговорил. Как только рассветёт, выведу тебя на солнышко — рассыплешься пеплом. Кстати, можешь пригласить за компанию и Эн`экотэра, — язвительно улыбнулась Аталь.
— Если бы всё было так легко — быть может, я бы и согласился, — серьёзно ответил вампир, — Только солнце, как метод для самоубийства, довольно труднодостижимый. Постарайся придумать что-нибудь поинтереснее.
— А что такое? Вы научились загорать и теперь лучи вам не страшны? — заинтересовалась девушка, чувствуя, что разгоревшееся любопытство, заслонило даже непрерывное сверление боли. Хотя, если головой не мотать и держать в покое руку и спину — то вполне можно терпеть. Всё равно погрузиться в ласковые волны блаженного беспамятства мешает занудно скулящий на одной ноте внутренний голос.
— А вот так, — пожал плечами вампир, уставившись на бледнеющую луну, — говорю же тебе — Хранители постарались. Дословного пожелания мы, конечно же, не слышали, но что-то про власть над жизнью и вечностью они определённо включили. Потому что нас, в отличие от тех же эльфов, убить практически невозможно. Мы не распиливаемся на части, не болеем, не умираем от голода, жажды, ран или кровопотери, не тонем, не разбиваемся, упав с высоты, в огне не горим. Когда-то всё перепробовали. Кто от скуки, кто с отчаяния.
Единственное исключение — те, которым посчастливилось оказаться без укрытия в степи в дни солнцестояния…
Нет, мы не рассыпаемся от света, это глупый миф. Мы сгораем изнутри. Медленно и очень мучительно. А когда боль доходит до определённой границы сознания, стирая все мысли и желания, остаётся только инстинкт самосохранения, древний и могучий. И сила проклятия. Даже если нас приковать цепями, завалить камнями и сверху попрыгать для надёжности — всё равно вырвемся а поисках тени, а мимоходом убьём любого первого встречного, чтобы восстановить свою жизнь силой его крови… Этот инстинкт выживания никому из нас не удалось перебороть.