— Видите, до чего доводит патологическая подозрительность некоторых венценосных особ? — между делом пожаловался маг. — Вместо того, чтобы поручить ковыряние в архивах первому встречному студенту, я вынужден недосыпать на благо Родины и короля, собственноручно разыскивая информацию.
Аталь рассмеялась, подхватила одной рукой ладонь Витарра, второй — Анрэя и довольно улыбнулась.
«Жаль, нет третьей руки и Кристарна, для полного и абсолютного счастья, — непривычно робко вздохнул внутренний голос. — Хотя, мы же обижены…»
Король подмигнул Аталь, лукаво покосившись на бокалы с водой. Девушка понятливо прикрыла глаза, перемещая из дворцового погреба своё любимое вино. Эрвин незаметным движением материализовал недостающее количество бокалов и, неспешно открывая бутылку, поведал:
— Не буду перечислять, сколько нам пришлось перелопатить различных свитков, просто расскажу факты, подтверждённые документально.
Значит так. Есть оборотни лунные, которых последняя фаза луны обращает в звероподобное существо со звериными же повадками, которые практически полностью замещают человеческий разум. Примерять чужие облики они не умеют, и магическим Даром обладают крайне редко. Именно этот вид оборотней у нас можно встретить (и лучше придушить до полнолуния!).
В принципе, ничего нового о них мы не узнали, вся информация находится в свободном доступе со второго курса Школы. А то, что для некоторых это оказалось новостью — прошу винить не пробелы в образовании, а тех, кто нагло давал им списывать на экзамене, — удостоверившись, что все упомянутые поняли тонкий намёк и пусть и притворно, но устыдились, Магистр продолжил: — Откуда взялись оборотни, умеющие обращаться без привязки к лунному циклу, да ещё и умеющие перенимать облик других живых существ — найти не удалось. То ли они жили так давно и так далеко, что до людей сведения о них не дошли, то ли так надёжно маскировались под чужими обличиями.
Любой маг запросто признает лунного оборотня, внимательно взглянув на его ауру и уж конечно, не будет заниматься повышением образования такого опасного существа, а попытается его уничтожить. Поэтому высоты тёмной магии, продемонстрированные нам в амулетах милой девушки с обликом Ками, заставляют задуматься серьёзно. Где, когда и — самое главное — у кого она могла получить эти знания? И каким образом ее аура утаивала звериную сущность?
— Я слышал про истинных оборотней, — поднял спокойный и сосредоточенный взгляд Эшэри. — Сильнейшие тёмные маги способны не только принимать чужой облик, а и полностью копировать сущность. У нас они встречаются в легендах. Конечно же, в роли опасного и умного, но непременно злого противника. Но ничего стоящего на сей день сообщить не могу. Не полагаться же на сказочное «жили-были»? Витарр, а ты что слышал?
— А я вообще только там, в лесу, о таких существах узнал, — передёрнул плечами светлый. — И пока Аталь не завопила, что мол, это истинный оборотень, надо всех предупредить — и понятия не имел, что это такое.
Взгляды всех присутствующих вернулись к девушке. Та устыдилась уже непритворно. Она и не подозревала, что когда-то прочитанные сведения, оказывается, были не общеизвестные истины.
Было дело, любопытство вынудило ответственную студентку искать информацию в закрытом доступе. Для неё магия матери, ставившей защиту для Школы и попутно на запрещённые отсеки в королевской библиотеке, была не запретом, а мягким, дружественно настроенным помощником, готовым подсказать, о чем почитать, где что найти и как туда попасть.
— Я что-то такое встречала, когда писала курсовую по вымершим расам. Вот для него, то есть, почти по королевскому поручению — девушка ткнула пальцем в поперхнувшегося Анрэя, который не то, что такой работы, даже предмет припомнил с трудом.
— Так и думал. Разумеется, госпожа Оллари не посчитала нужным объяснить дочери, почему не следует совать нос туда, где висит табличка «закрыто», — вздохнул Эрвин.
— Все претензии по поводу моего неправильного воспитания принимаются мамой персонально. От рассвета до заката, без выходных и обеденного перерыва, — доверительно поведала Аталь, заметив, что Магистр снова вздохнул. Видимо, припомнив ослепительную красоту Оллари, меркнувшую только перед своеобразностью её чувства юмора.
— Короче, умница-разумница, признавайся, чего ты там понаписывала в моей курсовой? — Анрэй поспешил вернуться к теме разговора.