— О! — почтенный хоббит всплеснул руками. — Сколько раз я слышал от тебя подобное и… — тут он осёкся, пыл негодования понемногу уступил место неохотному признанию факта — предчувствия мага всегда оказывались небеспочвенными, а советы, что он давал, — ценными.
— Ладно, пусть остаётся, — скрепя сердце согласился тан и обеспокоенно выдохнул: — Ох, не к добру всё это…
— Ты поступаешь мудро, мой друг, — одобрительно произнёс маг, набивая курительную трубку табаком. — Нилоэла должна воспитать его, — как бы невзначай добавил он.
— Ну, уж нет! — снова вскипел Геронтиус. — Я не могу позволить, чтобы эта… эта… — хоббит старался подобрать нужное слово.
— Эта «тварь» ты хотел сказать, — Гендальф помог другу закончить предложение, — предназначена судьбой твоей внучке. Она нашла его. Она первая, кого он увидел в своей жизни. Она выбрала жить ему или умереть ещё до того, как мы с тобой пришли к соглашению на сей счёт…
— Ему самое место на цепи! — упрямо возразил хоббит.
— Если ты посадишь щенка на цепь, то действительно превратишь его в злобное, неуправляемое существо, — парировал маг, наблюдая, как досточтимый тан наливает себе добрую порцию вина. — Поверь, Геронтиус, этот варг… как бы это попонятнее выразиться… не совсем варг.
— Что? – брови главы Шира недоумённо поползли вверх.
— Он полукровка, также как и твоя внучка. И это ещё один довод в пользу того, чтобы девочка сама воспитывала зверя. Она, как никто другой, сможет понимать его, а значит, сумеет контролировать.
— Но… как? И… — старый хоббит совсем потерял связующую нить разговора и судорожно осушил бокал. — Я уже совсем ничего не понимаю, Гендальф, — устало, со слезой в голосе промолвил он.
— Подобные связи сложны для житейского понимания, Геронтиус, — серьёзно заметил Серый странник. — Родственные души смотрят на мир в одном ключе, а такие, как Нилоэла и этот полуварг, наделены способностью замечать то, что респектабельный хоббит или свирепый зверь не в силах увидеть. Они способны находить баланс в жизни и дарить его окружающим. Совмещая в себе две сущности, полукровки рождаются, чтобы нести в мир равновесие. А если их ещё и двое, то их воздействие на мир умножается… — Гендальф остановился, читая в глазах своего собеседника полнейшее непонимание. — Это всё довольно запутанно, — подытожил он.
— Я хочу во всём разобраться, — упрямо заявил Старый Тук. — Ну, или хотя бы попытаться… ради Нило. Я должен.
— Значит, нам предстоит долгая ночь, — воодушевлённо ответил маг. — Не помешало бы добавить ещё свечей и… вина.
***
Десять месяцев спустя
Тёплым октябрьским днём воздух напоён пряным ароматом осени. Лето ещё не отступило, осеннее солнце не потеряло летнего заряда. Его лучи, будто нити тончайшего серебра, пронизывают пространство, наполняют всё вокруг сиянием жизни. Всё живое впитывает его жадно, до капли. Такие солнечные дни под конец второго месяца осени выпадают редко. Печать увядания уже лежит на окрестном пейзаже: деревья сменили зелёный убор на багряно-золотое платье, трава потеряла летнюю сочность, всё чаще небо затягивается серой пеленой. Совсем скоро последний урожай будет собран, и тогда природа погрузится в долгий летаргический сон — маленькую смерть. Небольшой сад, разбитый под окном хоббичьей норки, поражает бурным цветением. Разнообразие красок и ароматов бросает вызов всеобщему угасанию. Но всё это продлится недолго, у жизни свой черёд.
Любопытный чёрный нос изучал всё вокруг. Палитру запахов не так-то просто разложить по полочкам. Множество оттенков, нюансов и мимолётных отличий нужно уметь распознать, чтобы определить тот или иной дух. Маленький нюхач пока только учился отличать одни ароматы от других. Тёплый, сладковато-терпкий запах хозяйки — основной в его сознании. Именно с ним сравнивались все остальные.
***
— Лау! Лау! Где ты? — разносился по двору звонкий голос. — Куда запропастилось это пушистое недоразумение?! — спросила Нилоэла саму себя.
Она приподнялась на цыпочках и оглянулась вокруг.
За лето девочка заметно подросла. Светло-зелёное ситцевое платье, белые ленты в светлых, слегка волнистых волосах. На ногах кожаные сандалии. Обычно Нило старалась постоянно ходить босиком, как все хоббиты. Однако сегодня она ощутила тот неуловимый момент, когда лето покидает землю. Его огонь ещё теплился в земной тверди, но источник жара ушёл и не вернётся до следующей весны, до нового рождения. Ноги девочки, более чувствительные, чем у остальных хоббитов, были напрочь лишены волос. Поэтому с наступлением осени ей приходилось надевать обувь. Этим она большую часть года отличалась от остальных, и, хоть никто напрямую не обращал внимания на маленькую особенность, Нилоэла порой чувствовала себя не в своей тарелке.
— Лаурион! Лаурион, ко мне! — внучка Старого Тука не оставляла попыток дозваться четвероногого друга.
Наконец со стороны старой мельницы показалось серебристо-белое создание. Щенку скоро должен сравняться год. Он заметно окреп и подрос, однако ещё уступал в размере сторожевому псу. Малыш обладал неуёмной энергией, за что периодически получал от старины Хвата. Нилоэла почти всё свободное время посвящала своему мохнатому подопечному. Хоть она совсем ничего не знала о том, как нужно воспитывать собак, это незнание с лихвой покрывало врождённое упорство. Так путём проб и ошибок между ними устанавливалась прочная связь.
Волчонок остановился у ног хозяйки, встал на задние лапы и попытался вылизать ей лицо.
— Лау, сидеть! — девочка увернулась от слюнявых объятий и легко надавила рукой на круп щенка.
Пушистый непоседа всё равно попытался «обнять» свою любимую хозяйку, за что получил тычок в нос и строгий выговор, напополам с горящим ухом. После повторной команды Лау наконец уселся. Он тяжело дышал после пробежки и дружеской возни.
— Лау, мне нужна корица. Корица, вот, понюхай. — Нило достала из кармана платья продолговатый футляр, где хранились коричные палочки.
Но сейчас он оказался пуст. Однако горьковато-сладкий запах прочно впитался в деревянную коробочку. Щенок внимательно изучил поднесённый к его носу предмет.
— Ищи! — скомандовала хозяйка. Лау непонимающе воззрился на неё. — Ищи же, ну! — нетерпеливо воскликнула девочка, выразительно указывая на футляр глазами.
Лаурион пару минут пытался уловить нить похожего запаха, исходящего не от предмета в руках хозяйки. Он начал вертеться на месте, внюхиваться в землю, периодически поднимая голову, пробуя окружающий воздух на вкус. Затем щенок подбежал к Нилоэле и ещё раз обнюхал футляр. В его холодных светло-серых глазах разлилось жёлтое солнечное свечение. Задрав хвост, он вихрем унёсся в направлении старой мельницы, что возвышалась на опушке густого леса.
«Ох, этот непоседа так и не понял, что я от него хотела, — разочарованно подумала Нилоэла. — Опять унёсся в наше место».
Заброшенная мельница стала замком для девочки и её питомца. «Одинокая крепость» превосходно подошла для игр и отдыха долгими летними днями. В ней было прохладно и просторно, а главное — остальные дети боялись сюда приходить. Существовала страшная история, будто бы старый мельник упал в чан, где его перемололо вместе с зерном, и дух несчастного с тех пор не покидает мельницу. Но Нилоэла стала намного смелее чем прежде, а неутомимому Лауриону страх, казалось, был неведом.
Запах сырого картофеля, пикулей, сельдерея, лежащего на кухонном столе, слабый аромат жёлтой горчицы из приоткрытой баночки и махровых гвоздик из сада. Весь пёстрый букет смешался в носу у маленького волка. Дух корицы, так нужной его хозяйке, почти уже слился с остальными запахами. Лау принюхался. Нельзя было потерять его окончательно.
Нилоэла уже полчаса сидела на скамейке у двери. Она успела сходить в библиотеку за книжкой и теперь читала, коротая время в ожидании Лауриона. Девочка чаще проводила время в компании «бумажных друзей», нежели живых. Наконец, появился Лау. В зубах он нёс огромный кленовый лист. Нило оторвала взгляд от книги и озадаченно посмотрела на щенка. Он же приближался к ней с самодовольным видом. Нилоэла отложила книгу и, забрав гигантский лист у щенка, принялась с любопытством изучать его.