— Никак… пусто, — попыталась объяснить, прикладывая руку туда, где глухо стучало сердце.
Гендальф обратил внимание на внешний вид девушки: спутанные ото сна густые золотые волосы отросли ниже колен. Когда Нилоэла лежала, их длина не бросалась в глаза очень резко. Теперь же они поражали своим видом: окутывая хоббитянку переливающимся саваном, создавали резкий контраст с бледным, почти белым лицом. Фамильные веснушки поблёкли и стали незаметны, потрескавшиеся губы горели лихорадочным огнём. Под безразличными глазами прочно обосновались ночные тени.
— Так больше продолжаться не может! — строго выговорил маг. — Прошло уже семь лет! Ты разрушаешь себя, губишь Лауриона! Нилоэла, пойми, тебе нужно двигаться дальше, нужно найти смысл, цель…
— Но как понять где искать?! — вдруг вспыхнула она, резко выпрямляясь. — Это ведь не книга, в ней нет оглавления, — девушка выжидающе потянулась к Гендальфу, её взгляд забегал по сторонам.
— Ты права. Жизнь — это не книга, её подсказки не столь очевидны. Нужно научиться видеть их, хоть это и не просто, — маг выпустил из курительной трубки пару дымных колечек, и они присоединились к остальным, уже медленно парившим под потолком комнаты.
— Посмотри вокруг, дитя, — загадочно воззвал волшебник. — Посмотри на мир, что лежит перед тобой! Лишь тогда ты сможешь по-настоящему проникнуться им, когда он глубоко пропитает тебя, твою кровь и вместе с ней миллион раз за день обернётся в твоих жилах. Тогда… — Гендальф многозначительно взглянул на Нилоэлу, — только тогда ты поймёшь где искать…
***
Саунд: «Two Steps From Hell — Cassandra»
Чудесный весенний день. На цветущей яблоне щебечет неутомимая птаха. Цветы на дереве столь густы, что кажется, будто облако опустилось с небес и осело на его ветви. Белые лепестки, подобно дождю, сыплются вниз, когда ветер касается зелёных ветвей. Далеко вокруг разносится нежное благоухание.
Гулкий кафель не поглощал звуки шагов. Доннамира и хоббит-гость двигались в направлении одной из спален.
— Она, должно быть, уже встала, — сообщила гостю Доннамира.
— Если спит, я подожду, когда проснётся, — ответил ей собеседник.
— Нет, что ты! — отмахнулась хоббитянка. — Разбужу! Негоже валяться в постели до обеда.
— Лишние хлопоты, — возразил он.
Нилоэла резко открыла глаза. Рывком села на постели.
— Тролль тебя разбери! — нервно пробормотала она, озираясь в поисках кофты, которую можно было бы накинуть поверх ночной рубашки.
Голоса приближались.
«Как же я проспала, — судорожно подумала Нило, взлохмачивая и без того спутанную шевелюру. — Ведь ещё вчера тётушка заикнулась о госте, что прибудет к обеду!»
Она обречённо устремила взгляд на дверь — вот-вот должен был раздаться требовательный стук. Мгновенно вскочила с кровати, ещё раз бегло осмотрела комнату. Безрезультатно. Времени рыться в шкафу не осталось — это только добавит шуму.
— Вâ, bâ, bâ. Нет, нет, нет, — повторяла Нилоэла осипшим ото сна голосом, крутясь по комнате и озираясь по сторонам.
«Только не ещё один, якобы просто на чай, приглашённый парень. Так и норовят сбыть замуж! Ну что за семейка!» — заводясь, мыслила Нило.
Подозрительная тишина заставила закончить тщетные поиски. Девушка медленно попятилась к открытому настежь окну.
На призыв Доннамиры открыть никто не откликнулся. Сверкая голыми пятками, Нилоэла в одних панталонах и ночной рубашке неслась в строну весеннего леса. Утренний воздух приятно холодил, наполняя свежестью, смывал остатки тумана сновидений. Нечёсаная копна золотистых волос развевалась за спиной. Нестриженая чёлка упала на лицо, закрывая глаза, мешая бежать.
Днём ранее после долгих уговоров Доннамира всё-таки добралась с ножницами до непокорной гривы и укоротила её. Но чёлку девушка отвоевала. Волосы у Нило росли стремительно. Не успеешь оглянуться, как снова стоит затевать стрижку. Сейчас их длина была чуть выше поясницы. Долгое время Нилоэла не позволяла прикасаться к себе, и волосы отросли по щиколотку. Такой и увидал её Гендальф в свой недавний визит.
Бесшумно, словно ночная тень, беглянку нагнал гигантский волк. Петляя, мчались они в глубь чащи. И пусть ноги истерзал неистовый бег, а грудь надрывалась, не справляясь с напором весеннего воздуха, лицо хоббитянки озаряла сумасшедшая улыбка.
Где-то в глуши леса была едва слышна мелодичная поступь родника. Под навесом молодой листвы, не скрывшись от солнечных лучей, переливались его воды. Лаурион и Нилоэла завершили бешеный забег. Волк окунул передние лапы в водный поток, жадно лакая прохладную влагу. Его мощная грудь тяжело вздымалась, тело всё ещё было напряжено.
Нило опустилась на колени и набрала в горящие ладони прозрачную жидкость. Подннесла её к пылающим губам и медленно, растягивая, выпила. Жизненные силы обновлённой природы заструились в венах. Зачерпывая ещё и ещё, девушка жадно впитывала «кровь земли», стараясь не пропустить ни капли. Рубашка и панталоны выпачкались в вязкой грязи, но Нилоэле было всё равно — она никак не могла утолить жажду. Не выдержав, она забралась на корягу, покрытую липким, скользящим под ступнями мхом.
Лау беспокойно обернулся. Нилоэла сделала несколько неуверенных шагов в сторону родника. Девушка хотела прыгнуть в золотисто-тёмную прохладу, однако поскользнулась и полетела вниз к заточенным потоком камням. Острые клыки в мгновение ока сомкнулись на воротнике ночной рубашки, и Нило зависла в воздухе, раскачиваясь вперёд-назад. Её сердце замерло в холодном испуге.
— Спасибо, родной… — выдохнула Нилоэла. — Что бы я без тебя делала?
Утробно урча, волк осторожно попятился назад, бережно неся в зубах хозяйку, словно сука непослушного щенка. Нилоэла расслабилась. В этот момент полуварг, найдя место поудобнее, упёрся задними лапами в подсохшие валуны и совершил прыжок в манящую глубь. Фонтан брызг взвился над родником, своим плеском заглушая крик долгожданного триумфа. Нилоэла и Лаурион всплыли на поверхность. Девушка заботливо пригладила взъерошенную холку гиганта. Обнимая мощную шею, взволнованно прошептала:
— Ещё раз спасибо…
***
Саунд: «Faun — Mit Dem Wind»
— Несносная девчонка! И где тебя варги носят?! — гневный голос Доннамиры Боффин раздавался во дворе Великих Смиалов, словно громовой раскат.
Эта пышнотелая хоббитянка с копной кудрей, тронутых изморозью времени, была способна вселить чувство стыдливого страха одним своим рассерженным видом. Уперев руки в боки, стояла она у круглой красной двери с медной ручкой посередине.
— Тётушка До, как я люблю ваши остроты! — необычно высоким голосом воскликнула чумазая Нилоэла, спрыгивая с Лауриона.
— Ещё и дерзишь?! — не на шутку распалилась хоббитянка.
Волк, чуя что дело пахнет жареным, поспешил скрыться.
— Будет вам, тётя До, — сказала Нилоэла, поднимая руки в примирительном жесте, и этим только добавила масла в огонь.
— Сколько раз повторять, не называй меня тётя До! — срываясь на визг, завопила Доннамира.
— А вы знаете, — попыталась сменить взрывную тему девушка, — что в нашем лесу есть настоящий волшебный родник! Я будто заново родилась, выкупавшись в нём!
— И вымазалась вся хуже свиньи! — не меняя гнев на милость, заметила Доннамира.
— Зато снова жить хочется, любить и верить! — с придыханием промолвила Нило и, разведя в стороны руки, начала кружиться.
— Прекрати! - потребовала тётя До, но девушку было уже не остановить: поднимая вокруг себя столб коричневатой пыли она всё крутилась, распахнув объятия и пытаясь обнять весь мир.
— Хватит… я кому говорю! — предприняла безрезультатную попытку грозная хоббитянка.
Но Нилоэла ничего не слышала, погрузившись в давно забытое чувство свободы — такое пьянящее, окрыляющее. Слетела с души шелуха отчаяния, обнажая свежую сердцевину надежды. Бывшие некогда белыми рубашка и панталоны превратились в грязные, потрёпанные тряпки, молочная кожа приобрела коричневато-землистый «загар», и только чуть присыпанные дорожной пылью светлые волосы да счастливая улыбка не давали Нилоэле обрести окончательную схожесть с орчонком. Не замечая никого и ничего вокруг, неслась она в направлении входа в нору. Доннамире оставалось только поражённо вжаться в стену.