***
Фоном: «Balmorhea — Truth (Helios Remix)»
Извилистая тропка терялась в молодой поросли диких трав. Свет керосиновой лампы освещал поляну, почти утонувшую в сапфирово-серебристой тени.
— И зачем я только заикнулась про эти треклятые ягоды? — ворчала девушка, ползающая на четвереньках в поисках земляники.
Рукава рубахи были закатаны по локоть, оголяя белые, чуть полноватые руки. Короткие, но ловкие пальцы перебирали влажные от вечерней росы стебли. Внезапно сгустившиеся сумерки застали её врасплох. Успев едва присыпать дно лукошка, Нило уже больше получаса безуспешно прочёсывала лужок.
— Будет! — отрывисто произнесла она, прекращая тщетные поиски. — Всё равно делиться ни с кем не собираюсь, — выдала неведомо кому свой коварный план Нилоэла.
Настроение стремительно ухудшалось. Растревоженные обиды горькой досадой омрачили вечер. Прихватив корзиночки, девушка, высоко подняв лампу, направилась к растущей в отдалении рощице каштанов. Несмотря на раннюю пору, эти приземистые деревца уже обзавелись густой кроной и дали первый урожай. Поставив полупустую корзину с земляникой и фонарь у подножия одного из них, Нилоэла стремительно взобралась вверх. Упругие ветви пружинили под сапогами. С лукошком в зубах Нило добралась до богато увешанного плодами сплетения веток. Сев поудобнее, она начала наполнять корзиночку.
Кокетливый смех неподалёку прорезал вечернюю тишину.
— Домерик! — нарочито строгий молодой женский голос заставил Нило замереть, зажав в руке несорванный каштан.
— Лилия! — сладкий тон, которым произнесли имя, принудил заострённые ушки скрытой за листвой Нилоэлы прислушаться. Голоса приближались.
— Здесь нас никто не потревожит, — до боли знакомый голос раздался всего в нескольких шагах.
Уже почти совсем стемнело, и лишь слабое сияние керосинового ночника не давало чернильной тьме накрыть рощицу.
— Домерик Праудфут! — притворно-возмущённая фраза привела сердце Нило в леденящую ярость. Горло сжали невысказанные слова, растерянные мысли зароились в голове, безуспешно пытаясь облечься формой. — Как тебе не стыдно? — продолжала кокетничать незнакомая хоббитянка. — Ведь в Тукборо тебя ждёт невеста.
Нилоэла задержала дыхание, услышав упоминание о себе.
— Никто меня не ждёт, — уверенно произнёс парень. — Мы давно уже ничего не значим друг для друга…
Занемевшие от неподвижности пальцы Нило остервенело сорвали каштан. Глаза мерцали сухо и сосредоточенно.
— Я люблю тебя, Лилия. — В тишине апрельского вечера раздались звуки поцелуя.
Уединение влюблённой парочки нарушило меткое попадание чего-то твёрдого в курчавую голову предателя-хоббита.
— Ай! — пылкие влюблённые удивлённо вскинули головы, прервав поцелуй, и оглянулись, недоумевая.
Спустя несколько мгновений «неприступную» кокетку настигла та же кара. Ей «снаряд» прилетел прямо в глаз. Не успев возмутиться, парочка оказалась под яростным обстрелом. Держась за ушибленные места, они стремглав покинули укромное местечко. Опустевшая корзинка Бильбо Бэггинса успела больно ударить изрядно поколоченного хоббита в спину.
Выпустив кипящую ярость, опустошённая Нилоэла прижалась к стволу дерева. Руки, недавно столь твёрдо и метко кидавшие каштаны, теперь ослабели. Собрав остатки сил, девушка попыталась осторожно спуститься вниз. Пару раз чуть не сорвавшись, она, наконец, достигла твёрдой земли. Дрожа всем телом, Нилоэла подобрала фонарь и лукошко, чувствуя разгорающийся ком ненависти в груди. Остервенело шагая, она всё ускоряла темп.
Добравшись до Бэг Энда, Нило пинком открыла калитку. Встревоженный столь резким поведением хозяйки Лаурион подорвался с места. Бросив поклажу оземь так, что стекло лампы разбилось вдребезги, Нилоэла уткнулась в мохнатую грудь волка. Взъерошивая грубую шерсть цвета зимы, она зашлась в беззвучных рыданиях. Лау слегка испугался и неуверенно попятился назад, стремясь вырваться, но вцепившаяся Нило только крепче прильнула к нему. Как новорождённый щенок ищет защиты в объятиях матери, так и она стремилась спастись от жестокости мира, обняв Лауриона. Поражённый волк остановился. Осев назад, он позволил хозяйке опереться на себя. Наклонив морду, волк чуть склонился в сторону хозяйки, будто обнимая в ответ.
На шум из норы появился Бильбо и нерешительно замер на пороге.
— Нило… — голос кузена дрожал, — что произошло?
Нилоэла, оторвавшись от Лауриона, произнесла:
— Домерик… всё кончено.
Шумно вздохнув, она отстранилась от волка, развернулась и стремительно выбежала за ворота. Лау бросил печальный взгляд на хоббита. Тот, прикрыв глаза, кивком указал на калитку. Мгновение — и белый волк сорвался с места, уносясь вслед скрывшейся хозяйке.
***
Бег всегда помогал Нилоэле прийти в себя, упорядочить мысли, остудить голову. Но сейчас даже этот испытанный способ не работал. Спустившись к реке, она вымыла лицо и шею ледяной проточной водой, остудила горящие ноги, скинув надоевшие за день сапоги. Это помогло, и хоббитянка, немного успокоившись, уселась на траву. Лаурион неслышной тенью следовал за хозяйкой, и она давно знала, что он здесь.
— Лау, подойди, — тихо попросила Нило, не оборачиваясь.
Огромный волк приблизился и улёгся рядом. Приобняв гиганта за шею одной рукой, Нилоэла нежно поглаживала Лауриона по голове. Прерывистое дыхание зверя постепенно выравнивалось. Мускусный запах, смешанный с потом и вечерней прохладой реки, успокаивал, дарил чувство защищённости. Облокотившись на волка, Нилоэла заснула.
Отмерив хозяйке полчаса безмятежного сна, Лау решил разбудить её своим любимым способом.
— Нет, Лау! Фу! Уйди! — раздались крики. Нилоэла изо всех сил пыталась отпихнуть наглую морду, обслюнявившую ей лицо. — Негодник! Ты же знаешь как мне это не нравится! — строгим тоном отчитывала Нило волка, пытаясь встать на ноги. — Теперь придётся заново умываться, — бурчала она, всеми силами пытаясь сдержать смех, ведь Лаурион ни на секунду не оставлял попыток «умыть» хозяйку сам.
Отскочив в сторону, Нило забежала в реку, и только холодные брызги заставили настойчивого питомца умерить пыл. Приведя себя в порядок, Нилоэла взобралась на мохнатую спину большого чистюли, и они отправилась в сторону Бэг Энда.
***
— По-моему, у нашего Бильбо гости, — озадаченно отметила Нилоэла, подъезжая к норе кузена.
У калитки она спрыгнула с Лауриона и направилась к двери. Звуки возни и громкие мужские голоса в доме вызвали неприятное чувство тревоги. Тихое голубое свечение настойчиво пробивалось через слой краски, нанесённой сегодня днём поверх надписи на двери.
— Не может быть, — изумилась девушка, — опять этот знак.
Сняв сапоги, Нило спрятала их за скамейкой, затем решительно толкнула вновь испорченную дверь. Едва шагнув в глубь норы, она оказалась вовлечена в круговорот гномов, беззастенчиво хозяйничающих внутри.
— Эй! Аккуратнее! — возмутилась она, когда двое из них едва не придавили её бочкой к стене.
— Посторонись, — только ухмыльнулся остроносый брюнет, сверкнув карими глазами из-под непослушной чёлки.
Нилоэла неловко отступила назад и врезалась в стоящую у стены тележку с чайным сервизом. Та, угрожающе дребезжа, покатилась в сторону. Стремясь спасти бесценную керамику тётушки Беладонны, Нило неестественно вывернулась и уцепилась за деревянные ручки тележки. Она непременно бы завалилась на бок, устроив настоящий погром, но кузен вовремя пришёл на помощь — подхватил тележку с противоположной стороны. Родственники обескураженно уставились друг на друга.
— Можешь мне объяснить, что здесь происходит?! — силясь перекричать поднявшийся гвалт, спросила Нило.
— Не имею ни малейшего понятия! — панически ответил хоббит. — Мои помидоры! — рассерженно воскликнул он и мгновенно унёсся вслед за довольно скромным гномом, тут же вернувшим Бэггинсу его томаты.