Геронтиус был против полуварга, хоть никогда открыто этого не показывал. Видя, как его внучка раскрывается, возясь с забавным меховым шариком, он пытался полюбить его так же сильно, как она. Даже помог придумать кличку для лопоухого зверёныша, опираясь на любимую историю девочки, которую она знала наизусть.
— Не знаю… у него такая блестящая шерсть, — задумчиво отвечает малышка Нило. — Прямо как свет Тельпериона… и я радуюсь, когда играю с ним, словно солнышку после дождя, — наивные детские сравнения ранят душу, напоминая о тех, кого сейчас нет рядом.
— Пусть зовётся Лаурионом, — предлагает тан.
— Лаурион, — повторяет девчушка. — Лау, — зовёт она.
Щенок открывает глаза-бусинки и внимательно всматривается в лицо своей маленькой хозяйки. Висячие ушки встают торчком.
— Он отзывается! — восторженно произносит Нило.
Она оборачивается, радостно улыбаясь. Дедушка, мерно покачиваясь, улыбается ей в ответ. Теперь каждая чёрточка его лица ясно видна. Оно светится тихой радостью.
Провалившись в вязкое забытьё, девушка постепенно погружалась всё глубже. И только когда кончик её носа коснулся уже остывшей воды, она пришла в себя. Горьковато-сладкие воспоминания оставили волнующий осадок в сердце. Стремясь как можно скорее покинуть комнату, насквозь пропитанную прошлым, Нилоэла начала торопливо намыливаться брусничным мылом. А вот с волосами пришлось повозиться, но, впрочем, ей было не привыкать.
«Рыжая, как же», — стараясь разозлиться на саму себя за излишнюю чувствительность твердила Нило, ожесточённо смывая пенную шапку. Когда с банными процедурами было покончено, она облачилась в длинную ночную сорочку без рукавов. Полуоткрытую грудь старательно спрятала за влажной копной волос.
«И всё же какие эти гномы грязнули, — возвратилась к первой «ванной» мысли полукровка. — Я битый час, а то и больше, провалялась в корыте, но никто не изъявил желания вымыться».
До своей спальни Нилоэла добралась без приключений. Стояла уже глубокая ночь, тоннели Бэг Энда погрузились в чернильно-серый полумрак. Все свечи были предусмотрительно потушены хозяином, и только кое-где мерцало лунно-звёздное сияние, проникавшее сквозь небольшие вентиляционные отверстия.
Расчесывая волосы, девушка смотрелась в серебряное зеркало, что привезла с собой. Комнату озарял свет луны, льющийся из круглого окна, в котором плескалась и блестела, холодно сияя, река. Вглядевшись в собственное отражение, которое осветило белое свечение ожившего на груди камня, полукровка не узнала себя. Мокрые волосы в темноте казались чёрными, глаза, преломив свет кулона, мерцали голубым блеском, округлый нос неестественно заострился. Нило медленно отложила деревянную расчёску, и та, гулко ударившись о поверхность стола, заставила её оторваться от зеркала.
«Показалось», — успокоила себя Нилоэла, забираясь на кровать.
Она зарылась под одеяло и попыталась уснуть.
Если кузену сейчас виделись скверные сновидения, то к ней сон вообще отказался явиться. Перебирая в памяти события прошедшего дня, Нило вспомнила о злосчастных ягодах, забытых где-то в одной из кухонь.
«Что ж, пора наедать аппетитные формы», — съязвила про себя полукровка, памятуя своего бывшего жениха.
Выбравшись из-под одеяла, она поспешила на кухню. Найдя корзинку, Нилоэла принялась за дело: достала из верхнего шкафчика муку, сахар и миску, вынула из печки форму для запекания, наведалась в кладовую за яйцами. Ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы не расколотить их по дороге, однако сноровка и зоркость не подвели. Замесив тесто, а также добавив туда начинку, Нило поставила форму в предварительно раскочегаренную печку.
«Уф, остаётся только ждать», — довольная собой повариха утёрла выступивший на лбу пот. Она села на пол рядом с уютно попыхивающей печкой. Шершавый тёплый камень оказался мягче пуховой перины. Девушку одолела зыбкая дремота.
Ноздри защекотал сладкий запах леса. Встрепенувшись, Нилоэла проснулась и поспешно достала уже давно готовый пирог из печи.
— Вроде не пригорел, — пробормотала она, придирчиво рассматривая результаты своих полуночных трудов. — И это всё мне одной, — хищно улыбнулась сладкоежка.
Стараясь ступать как можно тише, Нило крадучись пробралась в свою обитель. Бэг Энд был погружён в ночную тишину, но внезапно до её слуха донеслись еле слышные звуки. Мягкая мелодия приглушённо звенела, привлекая внимание, манила, как свет манит мотылька. Любопытство привело Нилоэлу к полуоткрытой двери. Всё ещё держа тарелку с выпечкой в руках, она медленно приблизилась к одной из гостевых комнат. Переливаясь, дрожали струны, любовно тронутые чьими-то пальцами.
«Волшебно», — поразилась Нило.
Набравшись смелости она осторожно заглянула в щёлочку и застыла на месте. Оказывается эти чарующие звуки издавала арфа, а играл на ней никто иной как гномий король. Инструмент нежно пел в руках Торина. Струны дрожали, высоко звеня, потом замирали, послушно умолкая. Зачарованная Нило даже не заметила, что Дубощит по пояс обнажён. Торс гнома был перебинтован, повязка окрасилась кровью. На прикроватном столике стояла откупоренная бутылочка с настойкой.
Полукровка никогда раньше не слышала арфы, но мелодия казалась ей смутно знакомой. Такой родной… Внезапно напомнивший о себе медальон пробудил Нилоэлу настойчивым свечением. Луна добралась и до этой части Бэг Энда. Растерянно заморгав, девушка перевела взгляд на пирог. Не раздумывая, она поставила его на тумбочку рядом с дверью и собралась было уйти, но резко развернулась и, пока мужество не покинуло её, несколько раз настойчиво постучала в дверь. Звуки арфы мгновенно стихли. Сердце Нило ушло в пятки, а смелость окончательно испарилась.
Когда ночную тишь нарушили твёрдые мужские шаги, а коридор наполнился жёлтым светом свечи, Нилоэла уже судорожно вжималась в стену под арочным проходом соседнего туннеля. Девушка старалась не издать ни звука, но нечто острое впилось ей в ступню, нестерпимо мучая.
«Как же больно, — взволнованно мыслила Нило, — только бы не вскрикнуть, иначе я пропала».
Тягостная тишина, казалось, длилась вечность. Наконец шаги за поворотом удалились, послышался скрип. Дверь закрылась, а вместе с ней скрылся свет, что озарял коридор. Теперь сияла только луна, а вместе с ней и кулон на шее Нилоэлы. Облегчённо вздохнув, она попыталась подняться, но безуспешно. Осколок вошёл глубоко, однако часть, торчащая снаружи, мешала привычно передвигаться. Сцепив зубы, Нилоэла решила ползком добраться до своей спальни. Кровь в ступне пульсировала, стараясь избавиться от постороннего предмета. Тупая ноющая боль сковала ногу, но девушка упорно продолжала движение.
«Хорошо, что меня никто не видит! — попыталась приободриться Нило. — Угораздит же вляпаться! Ходячее недоразумение — это про меня, — сетовала она. — А всё потому, что ночью надо спать, а не пироги печь!»
Остался последний поворот, но удача сегодня была явно не на стороне девушки. Проползая мимо одной из гостевых комнат, она случайно задела здоровой ногой напольную вазу из бесценной коллекции тётушки Беладонны. Та, угрожающе закачавшись, грохнулась и раскололась пополам.
— Да чтоб тебя! — досадливо зашипела раненная Нило, замерев в ожидании.
Сердце глухо стучало, отзываясь в горле. Внезапно дверь комнаты отворилась. Нило, проклиная весь белый свет, попыталась быстренько отползти в тень, но камень в кулоне предательски светил, вобрав в себя свет луны. В коридоре появился устрашающего вида гном — угрюмый бородач с застрявшим осколком топора в голове. В руках он держал копьё. Нилоэла нервно всхлипнула, чем полностью выдала себя. Гость обернулся на звук. Его глаза удивлённо округлились.
Заметив полоску крови, тянущуюся по полу, он спросил:
— Ki skarweam? Ты ранена?
Нило кивнула. Гном на мгновение скрылся за дверью и возвратился в коридор уже без оружия и с подсвечником в руке. Приблизившись к полукровке, он опустился на колени рядом с ней. Нилоэла боязливо прижалась к стене.
— La goseb men, Не бойся меня, — попросил гном. — Taeb, lagh. Покажи, пожалуйста, — указал он на повреждённую ступню.
Нилоэла, помедлив, вытянула ногу. Гном поставил подсвечник так, чтобы было удобно рассмотреть рану.