Наконец Нилоэла медленно поднялась. Затёкшие ноги вспыхнули тысячами колющих искр, заставляя болезненно морщиться. Неверный свет факела, прикреплённого с внешней стороны бревенчатой стены амбара, тонкой полосой указывал помертвевшей от горя девушке путь наружу. Прихватив с собой пучок заготовленных лучин, она вышла на свежий воздух. Окунувшись в ночную прохладу, смывающую грязь терзающей неизвестности, Нилоэла сладко потянулась, разминая застывшее от долгого сидения тело, затем приподнялась на цыпочки и подожгла сухие прутики, весело затрещавшие в сонной тиши. Возвращаться внутрь совсем не хотелось, но Нило не собиралась надолго оставлять своего друга наедине со смертью, которая, будто назойливая гадалка, тоже восседала подле Лауриона вторую ночь подряд.
Вновь затеплился в амбаре огонёк, разгоняя тени по углам. Снова светловолосая голова склонилась над шитьём. Нилоэла укорачивала ночную сорочку, которую вместе с кое-какими вещами заботливо подарил ей суровый хозяин дома по имени Беорн, у которого усталые и изрядно потрёпанные путники нашли приют. Сегодня утром он заходил проведать Лауриона и заодно принёс Нило несколько тронутых временем, но ещё вполне пригодных для ношения платьев и нижних сорочек. Вещи были для Нилоэлы слишком длинны, но в остальном пришлись по фигуре. Видимо, они принадлежали ребёнку, превосходившему девушку в росте. Откуда у одинокого мужчины взялись детские вещи, Нило решила не спрашивать, боясь потревожить историю, хранителями которой те являлись.
Именно хозяин дома принёс израненного волка к себе и взялся врачевать его раны. Гендальф несказанно удивился столь благожелательному поведению обычно подозрительного и непредсказуемого жителя Дубовой рощи, который, как выяснилось позже, был к тому же оборотнем.
***
Громадный чернобородый человек в серой шерстяной тунике до колен возвышался, словно могучий дуб, перед распахнутой настежь дверью амбара. В руках он держал большую деревянную кружку, от которой, матово клубясь, поднимался белый пар.
— Я же предупреждал, чтобы ночью нос наружу не казали, — ворчливым голосом произнёс он вместо приветствия.
Нило от неожиданности неловко дёрнулась, при этом уколов палец. Она приглушенно зашипела, откладывая работу в сторону и поднимая на хозяина печальные глаза, подёрнутые пеленой усталости. Грустно улыбнулась, согласно качая головой:
— Совсем из головы вылетело. Извините, хозяин Беорн.
— Ладно уж, — снисходительно произнёс оборотень, приближаясь. — Тебе и твоему зверю здесь бояться некого, — бросая на бесчувственного Лауриона внимательный взгляд, заверил Беорн. — Вот, на-ка, выпей, — он протянул Нило кружку, от которой пахло домашним уютом и медовой сладостью.
Нилоэла благодарно приняла напиток. Немного пригубив, она обернулась на Лау и замерла. Немой вопрос повис в воздухе. Отчего-то Нило боялась произнести его вслух.
«Слова имеют свою цену. Разбрасываться ими понапрасну не стоит». Девушка знала эту простую истину и поэтому молчала.
— Если он переживёт эту ночь, то смерти на сей раз не достанется… — долгожданный ответ настиг внезапно, как летний дождь.
Нилоэла благодарно кивнула в ответ, неотрывно глядя на беспомощного волка, который неподвижно лежал рядом. Шумно вздохнув, темноволосый мужчина развернулся и направился к выходу. На пороге его настиг ещё один вопрос, который терзал не только полукровку, но и весь отряд:
— Почему вы так добры к нам?
Призраки прошлого омрачили суровое лицо оборотня. Могучие плечи ссутулились, будто невидимый груз внезапно обрушился на них.
— Считай, что вам повезло, — глухим эхом прозвучало надломленное сердце. — Выпей, — обернувшись, кивнул на кружку Беорн. — Может, выйдет толк, — с затаённой грустью добавил он, глядя на полуварга, и скрылся в подёрнутой рассветом дымке утра.
Нило сделала два больших глотка и отставила почти полную кружку в сторону. Парное молоко с мёдом быстро подействовало. Веки налились свинцовой тяжестью. Проваливаясь в тяжёлый сон, она в очередной раз поклялась себе, что доберётся до гнусных порождений тьмы, чего бы ей это ни стоило. Нилоэла устало вытянулась, укладываясь рядом с Лаурионом. Смыкая нещадно ноющие глаза, она и не заметила, что янтарное око зверя уже несколько минут неотрывно наблюдает за ней.
В стародавние времена предки Лауриона и родичи Беорна вместе противостояли злу, которое в конце концов заполонило их земли и почти полностью истребило оба племени. Именно поэтому Меняющий Шкуры помог находящемуся при смерти полуваргу. А вот почему оборотень тепло отнёсся к Нилоэле… Эта история слишком трагична и мрачна. Она острым когтем навсегда останется в сердце Меняющего Шкуры, причиняя ноющую боль, каждый день разрывая его на куски.
***
Тёплое дыхание немилосердно щекотало ухо. Нило недовольно поморщилась и что-то несвязно пробормотала во сне, перекатываясь на живот. Назойливый нюхач уткнулся влажным носом в бок девушки, продолжая будить её щекоткой. Не желая просыпаться, Нилоэла повернулась на левый бок, надеясь поспать ещё чуток. Весьма ощутимый толчок заставил её перевернуться на спину и резко распахнуть глаза. Довольный Лаурион с невинным видом лакал из давешней кружки остывшее молоко, не обращая на хозяйку ни малейшего внимания. Опешив, Нило не поверила глазам: ещё вчера находившийся при смерти волк сегодня уже с аппетитом уничтожал принесённый Беорном напиток.
Широко улыбаясь, девушка с упоением наблюдала за любимцем, боясь спугнуть невыразимое чувство хрупкого счастья, которое заполнило сердце.
***
Жаркий летний день неукротимо разгорался, заставляя всё живое прятаться в тень или искать спасения у источника с прохладной водой. И Нило не стала исключением. Оставив Лауриона на попечение кузена, она направилась к тихой заводи, оглашаемой лишь мелодичным говором питающего её небольшого водопада. Девушка приметила укромное местечко в ту ночь, когда, не помня себя от гулко бьющего в голове страха, следовала за гигантским чёрным медведем, нёсшим бесчувственного полуварга за шкирку, будто маленького щенка. Серебристый блеск водопада, искрящегося в лунном свете, на миг приковал взор обеспокоенной Нило, быстрым шагом семенившей за оборотнем. Нилоэла тогда поразилась красоте этого места и теперь, когда Бильбо почти насильно вытолкал её из пропахшего болью амбара, решила, что именно здесь сможет наконец прийти в себя.
На удивление быстро отыскав заводь, девушка расплела засаленную косу; светло-жёлтое платье с белыми оборками гладким покрывалом легло на ближайший валун, и Нило в одной сорочке, осторожно ступая по каменистому дну, медленно погрузилась в приятно холодящую воду. Необычные растения плавали на зеленоватой глади пруда. На первый взгляд они напоминали обычные кувшинки, но среди белых соцветий встречались золотистые бутоны, похожие на лилии, только уменьшенные в несколько раз, и совсем крошечные, карминного цвета, розы.
Заплыв на самую середину, Нилоэла перевернулась на спину, почти полностью погружая голову в воду. Уши тут же заполнились водой, нашёптывающей сказки голосом далёкого таинственного моря. Водяные растения нежно оплели расслабившуюся девушку и причудливым узором украсили вздувшуюся от влаги ткань ставшей полупрозрачной сорочки. Поймав проплывающую мимо карликовую розу, Нило ловко вплела ярко-красный бутон в волосы. Умиротворённо улыбаясь, она вглядывалась в голубое, без единого облачка небо. Постепенно сонное марево поглотило её, накатывая тёплой волной. Все звуки затихли, лишь вдалеке настойчиво говорил водопад, не давая утомлённой тревогами Нилоэле окончательно погрузиться в вязкое беспамятство.
***
— Ka kwarut miyal i razar! И сдались тебе эти яблоки! — неодобрительно ворчал Кили, едва поспевая за размашисто шагающим по тропинке братом.
— Okhor niyal henul gimbub. Вовсе не обязательно помогать мне их искать, — сорвав по пути травинку, невозмутимо отозвался Фили. Засунув её в рот, он обернулся к упорно следующему за ним по пятам братцу, приговаривая: — Nidut, zo thore au los Dwalinul ngalam. Zein forn nyel, yu lasu eya. Просто признай, что это лучше, чем дрыхнуть под очередную байку Двалина. Этим историям уже тысяча лет, а остальные слушают, как будто они вчера случились.