«Хорошо, что они не видят меня», — с облегчением подумал хоббит, провожая удаляющиеся огоньки остекленевшим взглядом, и медленно двинулся вперёд, стараясь ступать бесшумно.
Робкие солнечные лучи понемногу орошали густо-чёрный лес утренним светом, и Бильбо различил гигантских пауков, ловко снующих в посветлевших кронах вековечных древ. Отвратительного вида насекомые вывели полурослика к высокому иссохшему буку, на могучих ветвях которого безмолвно покачивалось двенадцать серовато-белых свёртков.
«Гномы», — мелькнула тревожная догадка.
А пауки тем временем принялись забавляться с Бомбуром, щипая того за кончик носа. Гном отчаянно лягался и даже сбил одного из нападавших с ветки. Членистоногий взбешённо засвистел, но вовремя успел ухватиться за собственную нить. Его собратья глумливо расхохотались.
— Ты прав, — сказал один из них, — завтрак жив-здоров и лягается!
— Сейчас перестанет, — злобно прошипел паук и полез наверх.
Незаметный до этого момента хоббит дал о себе знать. Он метко попал камнем разъярённому насекомому прямо по макушке, и тот без чувств шлёпнулся с дерева на землю, разметав ворох опавших листьев. Остальные любители гномятины взволнованно запричитали, озираясь по сторонам. Второй камень со свистом прорвал большую паутину и наповал сразил паука, сидевшего в её центре. В колонии поднялась паника. Пауки не могли видеть Бильбо, но поняли, откуда летят камни и настойчиво посылали в том направлении липкие сети. Бэггинс перебегал с места на место, дразня разозлённых насекомых не слишком складной песенкой. Окончательно взбешённые пауки бросились за ним. Они окружали его со всех сторон, стараясь поймать непрошеного гостя. Но воодушевлённый хоббит прорубал себе дорогу острым клинком, попутно кромсая мохнатые лапы, протыкая толстые тела. Он забежал далеко, в самую чащу леса, потом совершенно бесшумно прокрался назад, а пауки помчались дальше, задыхаясь от ярости.
Времени было в обрез. Бильбо взобрался вверх по липкой паучьей нити, попутно обдирая кожу с ладоней, и столкнулся нос к носу со старым противным пауком, который остался караулить пленников. Мистер Бэггинс, недолго думая, пырнул его кинжалом, и мерзкое насекомое полетело вниз, глухо ударившись о землю.
Занятый освобождением гномов, полурослик и не заметил, как скоро вернулись пауки. Он услышал их слишком поздно. Выпутывая Фили из цепких тенет, хоббит снял кольцо, боясь потерять его в липких сетях лихолесских чудищ. Острая боль пронзила спину. Уже наречённый Жалом короткий меч выскользнул из ослабевших рук. Густая белая пена запузырилась на потрескавшихся губах. Проваливаясь в вязкое беспамятство, смелый полурослик заметил, что паучьи полчища редеют, умирая под гневным напором лесного народа.
***
Острая боль неумолимо пульсировала в голове, отдаваясь в висках. Тошнота почти прошла, но пустой желудок то и дело сводило от голода. Каменные стены темницы обступили ослабевшего хоббита с трёх сторон. Через железные прутья решётки Бильбо видел поражающие своим величием подземные чертоги короля Трандуила. Даже в темницах здесь было больше света и воздуха, нежели в гоблинских пещерах. Прорубленные в глубине крутого холма многочисленные коридоры, пещеры и залы, освещённые факелами, ещё предстояло увидеть находящемуся в заключении «вору».
«Как же пить хочется», — поморщившись, подумал Бэггинс, косясь на проходящего мимо его камеры эльфа-караульного: светло-русого воина, облачённого в зелёные и коричневые одежды, напоминающие искусно переплетённые меж собой листья из плотной ткани.
— Воды… — как можно громче прохрипел полурослик, подаваясь вперёд. В голове резко зашумело, но хитрец не закрыл слезящиеся от боли глаза, умоляюще глядя на стража подземных темниц.
Эльф на мгновение остановился и, внимательно изучив пленника, крикнул что-то на певучем языке. Затем он вновь обратил внимание на подползшего ближе к прутьям Бильбо. Тот не отрываясь следил за остроухим караульным. Послышались торопливые шаги где-то наверху, и через несколько мгновений эльда отвернулся, чтобы принять из рук собрата чашу с прохладной водой. Когда он вновь взглянул вглубь темницы, она была пуста. Стражник недоумённо нахмурился, подходя ближе к железной решётке.
— Perian? — неуверенно позвал он, пытаясь разглядеть в камере хоть что-то.
Никто не откликнулся.
Эльф часто заморгал, думая, будто это поможет ему вновь увидеть неизвестно куда девавшегося полурослика. Тщетно. Камера по-прежнему была пуста, как и мгновение назад. «Только не это», — обеспокоенно подумал не на шутку взволнованный караульный. Он лихорадочно шарил правой рукой по кожаному поясу, силясь отыскать нужную связку ключей. Вода из чаши, принесённой для пленника, расплескалась по каменному полу, превращая его в опасное место. Наконец пустая камера была отворена. Тихонько проскрипела решётка, стражник вошёл в покинутую темницу. Слабое дуновение ветерка, взявшееся из ниоткуда, коснулось его мокрой руки, судорожно сжимающей полупустой кубок. Эльф поражённо обернулся назад, внезапная догадка осенила его. Метнувшись вслед за сбежавшим пленником, он случайно поскользнулся и, беспомощно взмахнув руками, полетел вниз, на первый уровень темниц дворца владыки Трандуила. Ловкий эльда успел инстинктивно сгруппироваться, поэтому отделался только сильным ушибом головы, который на несколько часов погрузил его в беспамятство.
Невидимый Бильбо во весь дух нёсся вверх, пытаясь выбраться из подземных темниц. Он видел камеры других пленников, внезапно оживившихся и отпускающих едкие замечания в адрес изящности остроухого.
«Я вернусь за ними позже, когда найду способ выбраться отсюда», — решил он.
Бредя по длинному, увитому плющом коридору, хоббит сторонился света факелов, боясь выдать своё присутствие даже малейшей тенью. Ему казалось, что он блуждает уже целую вечность. Надежда постепенно стала покидать его, а противный шепоток страха колол сердце мыслью о безвестной кончине в запутанных туннелях бесчисленных пещер.
— И позови Леголаса, я хочу поговорить с ним… — холодная фраза, сказанная приказным тоном, отскочила от каменных стен, отражаясь многократным эхом.
Бильбо от неожиданности едва слышно пискнул, но вовремя спохватился, притаившись за ближайшим углом.
— Как прикажете, Владыка, — прозвучавший ответ заставил сердце маленького хоббита сжаться от сострадания, столько невысказанной боли он услышал в нём.
Мимо затаившего дыхание полурослика пробежала рыжеволосая эльфийка, изумрудные глаза которой светились от ярости и невыплаканных слёз. Горящие факелы зыбко колыхнулись, грустно качая огненными головами вслед удаляющейся деве.
Переведя дух и озираясь по сторонам, Бильбо высунулся из укрытия. Помедлив, он бесшумно двинулся в сторону высокой арки, светящейся мягким белым светом. Хоббит долго не решался заглянуть внутрь, но, заслышав вдалеке лёгкую поступь, проворно юркнул внутрь огромного помещения, оказавшегося просторной светлой залой, освещаемой множеством больших свечей, расставленных в небольших углублениях стен пещеры. Он спрятался в неглубокой нише за резным сундуком, окованным причудливым узором, напоминающим извивающуюся лиану, застывшую в серебристом металле.
— От меня не скрыть таящегося… — Глубокий чарующий голос заставил сжавшегося в комок полурослика вздрогнуть. — Подойди же, тебе есть, что мне показать.
Бильбо судорожно сглотнул, прирастая к деревянной стенке сундука.
— Мне нечего от тебя скрывать, отец, — белокурый эльф выступил из тени туннеля. Гордо вздёрнутый подбородок, искрящиеся вызовом ярко-голубые глаза говорили о том, что он не намерен откровенничать.
— О Тауриэль поговорим позже. — На красивом лице юноши на миг отразилось недоумение, однако оно схлынуло так же внезапно, как и возникло, сменяясь пониманием того, что речь идёт о другом. Леголас мог скрыть свои истинные чувства от кого угодно, ограждаясь стеной надменности, но отец читал его, как раскрытую книгу. — Оркрист, я желаю взглянуть на него.