Недовольно поджав губы, больная всё же поддалась и оставила бесплодные попытки встать на ноги. Но стоило Эрне отлучиться на базарную площадь, она выскользнула из дома.
***
«OST The Witcher 3: Wild Hunt — Va faill»
Алые лучи заходящего солнца золотили бирюзу вечернего неба. Лёгкий ветерок освежал, придавая сил измученной скиталице. Прогнившие доски ветхого помоста сменились прочным дубом, и Ренэйт зашагала вперёд более уверенно. В нос ударил запах рыбы, дёгтя и чего-то сладкого. Вокруг суетились люди, но они не замечали маленькую девочку в поношенном синем платьице. Только необычайно длинная коса из густых волос выдавала в ней чужачку. Необычной формы уши лукаво прятались в светлых локонах, охранявших свою обладательницу от любопытных взглядов. Коротко вскрикнула птица, заставив Ренэйт непроизвольно коснуться огромной шишки, также незаметно прикрытой пышной шевелюрой. Слабая боль вновь вернулась вместе с первыми сумерками.
Она ещё немного погуляла по переулкам Озёрного города, стянула запечённое в карамели яблоко на палочке. Сладость оказалась необычайно вкусной. Может человек, приготовивший её, постарался на славу, но что-то подсказывало конопатой воришке, что дело было совершенно не в этом. Облизывая липкие губы, Ренэйт широко улыбалась, позабыв на миг свои горести.
«Сегодня особенный вечер», — крутилась в голове непонятно с чего возникшая мысль. Юлой вилась она, приводя в движение заснувшую память. Устало повели плечами забытые грёзы, пустившись в плавный танец. То ли воспоминания, то ли мечты всплывали в голове: женский голос, поющий колыбельную, огненный гигант с огромным хлыстом, волчий вой, щелчки заводных игрушек, треск камина, а ещё сильные руки, нежно гладящие по волосам, запрокидывающие голову, и сладость на губах, только совсем не карамельная.
Проходя мимо прилавков, устланных незамысловатыми гобеленами, беглянка, полностью ушедшая в себя, наткнулась на большого белого пса, вертящегося у прохожих под ногами. Чёрный нос, уши торчком, жёлтые глаза… Голову пронзила резкая боль, и она, пошатнувшись, ухватилась за прилавок. Белый пёс потрусил дальше, ловко петляя по хитросплетениям деревянных улиц.
Глубоко вздохнув, Ренэйт медленно открыла глаза: перед её взором предстал старинный гобелен. Суровые лица невозмутимо взирали с него, заглядывая, казалось, в самую душу. Необъяснимое тепло вдруг разлилось в груди. Последний луч солнца золотой россыпью упал на бирюзовое полотно, рассекая серый туман завладевающего окрестностями вечера. Она обернулась ему навстречу и увидела вздымавшуюся громадину, впившуюся острой вершиной в свинцовое небо.
А местный люд тем временем толпился около дома Бургомистра, оживлённо обсуждая последние известия: «Вернулся Король Подгорный. Наследник Трора. Сбывается древнее пророчество, а значит, скоро Эсгарот разбогатеет, как встарь!» Как и любая легенда, она несла в себе предостережение, но только его никто не хотел вспоминать. Почти никто.
Город кипел, разнося по докам сплетни. Воды Долгого Озера были спокойны до поры до времени. Всеобщее ликование докатилось и до внучки старой травницы. Она уже было собиралась вернуться обратно под крышу, пропахшую гвоздиками, однако бурный людской поток увлёк её и выбросил у западной стороны большого богатого дома, чьи лоджии выходили прямиком на пристань, где красовалась аляпистая статуя золотого пузатого градоправителя.
Неодобрительно покосившись на уродливое изваяние, Ренэйт оглянулась вокруг. Эта часть города была ей совершенно незнакома. В животе неприятно похолодело. Осмотревшись, она заметила на одной из лоджий возвышающегося перед ней особняка янтарный огонёк. Пламя заманчиво переливалось, то потухая, то вспыхивая вновь, — кто-то вышел покурить трубку перед сном.
Как светоч надежды трепетали искры, тая в резко спустившейся мгле, но их света хватило, чтобы выхватить из тьмы коренастый силуэт. Подобно ледяному зимнему ветру, его пристальный взгляд заморозил её волю, лишил дара речи. Внезапно огонёк, окутанный белёсым дымом, устремился вниз. Выйдя из оцепенения, Ренэйт с неожиданной для самой себя ловкостью скользнула вперёд и, перегнувшись через перила моста, поймала трубку. Маленькое пламя в её руках едва теплилось, умирая.
— Живи, — робкий шёпот пересохших губ сорвался, бережно целуя огонёк.
Тяжёлые шаги заставили её обернуться. Огонёк потух, но теперь улицу освещал мерцающий свет фонаря, который он держал в руках. Светлые волосы до плеч, усы-косички и те самые руки. Она узнала его.
***
Ночное небо Эсгарота красовалось жемчужным ожерельем из звёзд, водивших хоровод над спящим городом. Утихла буря восторга, возникшая после появления давних соседей. Озеро мирно спало, лишь кое-где вспыхивал и тут же погасал плеск его холодных вод, которыми начал завладевать первый лёд. Давно погасли окна ветхих рыбацких домишек, простой люд уже видел десятый сон, а в добротном двухэтажном особняке Бургомиста всё не унимался праздник: хвалебные песни, крикливая музыка, весёлый шум, доносящиеся из больших окон. Пьяные вопли мешали серебряному светилу соткать мерцающее покрывало синих грёз.
— Katha ringi? Всё ещё холодно?
Нилоэла невольно дрогнула и коротко выдохнула, погружаясь в спасительное тепло любимых рук:
— Guli. Немного.
Светловолосый гном загадочно ухмыльнулся, крепче сжимая в объятиях свою драгоценность.
Они стояли друг за другом на небольшой деревянной веранде, выходившей на север. Утопающая в иссиня-чёрном тумане Одинокая гора едва виднелась на горизонте. С неба, кружась, падали снежинки и умирали, даря холодящие поцелуи зимы.
Говорить не хотелось совсем. Слов было много — ненужных, пустых слов, чьё звучание не сравнить с красноречивой тишиной.
— Ni nawud, kau nin karban hei. Я думал, что мы расстались навсегда, — хриплый шёпот разорвал стройный поток её мыслей, которые только начали выстраиваться в ряд.
Нило недовольно поёрзала, прижимаясь виском к шершавой скуле гнома, и закрыла глаза.
— La lu. Ещё не время, — сонно протянула она.
Фили мгновенно напрягся. Он медленно отстранился, но не убрал рук с девичьей талии. Нилоэла, почувствовав это, поспешно обернулась назад.
— Lawar? Имя Фили на кхуздуле. Означает «золотой свет», — её голос плавно растёкся, сливаясь с ночной тишиной.
— Lu beth, kau el isat — ir minulin Lenin syad. Только не говори, что всегда знала: рано или поздно наши дороги разойдутся, — точно в бреду пробормотал гном, утыкаясь носом в золотую макушку и снова притягивая Нило к себе, словно боясь, что расстаться придётся прямо сейчас. Её волосы пахли летом, полевыми травами и чем-то ещё.
— Ma ka gman. Sha asara. Ты и сам знал. С самого начала, — горько ответила девушка, поморщившись от влажного прикосновения снежинки: белое облачко мгновенно растаяло, едва коснувшись носа. — Ayadda kum. Ezge kallab Idre-Daira. Nin ndore… Надвигается буря. Её тень уже накрыла Средиземье. И даже если мы переживём её…
— Umu. Нет, — Фили властно накрыл губы Нилоэлы своей ладонью.
Она грустно улыбнулась и поцеловала его руку. Гном внезапно замер, а затем серьёзным тоном спросил:
— Ta razar? Это яблоко?
Нило на миг задержала дыхание. Повернувшись в полоборота, она медленно произнесла, втайне надеясь, что правильно поняла вопрос:
— Spanlot. Ромашка.
Принц облегчённо вздохнул, приглаживая взъерошенные волосы девушки, которые совсем побелели, покрываясь снежной вуалью. Звезды погасли, и Одинокая гора, погрузившись в ночную тень, полностью исчезла из виду.
— Grabil sha alat men mbawet razat mania. Uhu razat gu peresud! После истории с бочками меня повсюду преследует яблочный дух. Больше ни одного яблока в рот не возьму!
Нилоэла звонко рассмеялась. Развернувшись окончательно, она убрала светлую прядку, выбившуюся из косицы, гному за ухо. Загадочно улыбаясь, произнесла:
— Lir ma henul lubukhs! Однажды ты вновь их полюбишь!
— Weire taras umu! Ни за что на свете! — воскликнул Фили, приподнимая девушку.
Нило почувствовала, что пол уходит из-под ног, и невольно вцепилась в плечи принца, покрытые кольчужными кольцами. Порезавшись, она закусила губу и упрямо выдавила:
— Lubukhs! Полюбишь! — Голова немного закружилась, но Нилоэла не отвела искрящегося взгляда от смеющихся голубых глаз. На их дне клубились отчаянный страх и пережитая боль, заточённые в узы из смеха.