Король смотрел на него в изумлении.
— Ты помнишь?.. Тебе ж и десяти годов тогда не было.
— Верно. И с тех пор минуло почти столько же… Нет, не когда-нибудь — теперь хочу отправиться в путь!
— Вот как? — Король встал, выпрямился; очень тихо, но и очень сурово, как ощущал Ланселот, и как оно было на самом деле, заговорил: — И ты полагаешь, что тебя, еще не искушенного в битвах мужа…
— Я побывал уже во многих битвах с тобою вместе!
— То дело иное. Там оберегали тебя опытные рыцари, потому что они тебя любят, да и знают, что я люблю тебя. И ты думаешь, ради того, чтобы мне, старику, позор свой избыть, я отпущу тебя, необученного, на верную гибель?
— Я пришел к тебе нынче, господин мой король, чтобы послушал ты отрывок вот из этого кодекса… спросить хотел, верно ли здесь написано, вправду ли есть такое на свете.
— Читай, Ланселот!
— «…и заметили подлые предатели, что он человек мягкий, сердечный и добрый, суду их предать не собирается, и немало тому подивились. Они присягнули ему на верность, дали обет послушания, да только обета своего не выполнили. Их клятвы были лживы и честь свою они утеряли, ибо, властью владея, настроили для себя крепостей великое множество, чтобы использовать их против короля своего, всю страну крепостями покрыли. И этого ради беспощадно притесняли несчастный народ той страны. Когда же крепости возвели, населили их дьяволами и злодеями, людьми самыми погаными. Эти же денно и нощно за простым людом охотились, хватали землепашцев и женщин в надежде чем-нибудь от них поживиться, ради серебра-золота бросали их в узилища и нещадным терзаниям подвергали; никогда не бывало мучеников их несчастнее. Вешали их, привязав за ноги, обвивали головы веревками и до тех пор закручивали, пока не впивались веревки те в самый мозг. Бросали в темницы, где кишмя кишели разные гады, змеи и жабы, — так убивали они свои жертвы. Некоторых в „crucethus“ вминали — узкий короткий ящик, совсем неглубокий, — и забрасывали их острыми каменьями, других же, притиснув нескольких вместе, до тех пор сжимали, пока не переломаются и не смешаются кости.
Во многих же замках были устройства, „lad and grim“ именуемые. То были шейные оковы для двух или трех человек сразу. Оковы прикреплялись к потолочной балке; к шее пленника спереди и сзади приставляли острые железные крючья, дабы не мог он ни в какую сторону податься, ни сесть, ни лечь, ни задремать, а должен был неусыпно держать ошейники эти. А еще многие тысячи ни в чем не повинных людей уморили голодом. Не умею, да и сил нет поведать про все терзания и пытки, какими изводили горемычный люд той страны… Когда же несчастным страдальцам уже нечего было отдать им, стали нелюди эти разорять и поджигать их поселения, и вскоре вымер весь край, так что за целый день пути нельзя было встретить хоть одного человека, увидеть хотя бы клочок возделанной земли. Зерно стало дорого и недоступно, как и мясо, и сыр, и масло, потому что в злосчастной той земле всего не хватало. Люди мерли от голода прямо на улицах; из тех, кто богат был когда-то, кое-кто пошел по свету с сумой, прочие же бежали из Англии. Никогда прежде не бывало в тех краях подобной нищеты, даже язычники были не страшнее, чем эти. И нигде не щадили они ни церквей, ни кладбищ, а все их сперва разоряли, все ценное забирали себе, а после предавали огню дома Господни. Епископские земли не щадили, ни монастырские угодья, ни пастырские, грабили дочиста и монахов, и клириков, и всех подряд, кого удавалось поймать. Стоило одному-двум их всадникам показаться вблизи поселения, как люди сломя голову разбегались кто куда: знали, что это грабители. Епископы и весь клир то и дело предавали их анафеме, но и это не помогало, ибо все они и так уже были прокляты, все были бесчестные и пропащие нелюди. И даже если какой-нибудь землепашец все-таки решался возделывать свою землю, она не приносила плодов, ибо вся земля эта стала проклятой из-за непотребных деяний тех, кто владел ею, а люди и против Господа возроптали — говорили, спят, видать, и Христос, и святые его угодники. Вот такие приняли мы страдания… за грехи наши, претерпели более, чем словом выразить можно».