Я едва замечаю тот факт, что Омейка продает свои услуги, когда она поднимает камеру, все еще улыбаясь, и идет в ванную. Я не могу винить ее за то, что она выполняет свою работу.
— Я бы хотел этого, — это чистая правда. Ничего так не хотел бы, как заказывать ее каждую ночь. Сказать ей, чтобы она никогда не брала других клиентов. Я хочу, чтобы все ее оргазмы принадлежали мне.
Я удовлетворенно улыбаюсь при мысли, что, возможно, она не кончает с другими своими клиентами. И тогда я чувствую себя мудаком, потому что я никогда не смог бы бы ни в чем ей отказать, включая удовольствие.
— Когда я смогу увидеть тебя снова?
Она ухмыляется, заходя в душ, чтобы включить воду, и я почти открываю рот, чтобы спросить, можно ли мне посмотреть и на это. Внутренне я ругаю себя. Вероятно, она хочет немного уединения.
— Как скоро ты хочешь?
— Завтра вечером?
К ее чести, ее улыбка даже не дрогнула. Она просто кивает.
— Идеально. В то же время?
— Да, — я на мгновение запинаюсь, подбирая слова, но мне нужно, чтобы она знала, какая она потрясающая. — Омейка, ты была идеальна. Чертовски идеальна. Я бы все отдал, чтобы видеть тебя такой каждую ночь.
— О, сладкий, это так мило с твоей стороны. Тебе лучше остановиться, или ты снова заведешь меня!
Я бормочу прощание и заканчиваю разговор, мучимый своей неискушенностью. Ей не нужны мои ухаживания и флирт. Неважно, сколько она смеялась, вздыхала и кончала для меня, я должен помнить, что для нее это работа. И я почти уверен, что буду прокручивать в голове последние полчаса снова и снова в течение нескольких недель.
По крайней мере, она принимает запрос на бронирование, который я отправляю через несколько мгновений. Она моя еще на одну ночь. На что еще может надеяться такое чудовище, как я?
7
Омейка
Я заканчиваю разговор и вхожу в душ, все еще улыбаясь от уха до уха. В груди все сладко сжимается, конечности дрожат сильнее, чем должны, и мне хочется смеяться.
Деньги от сегодняшней работы уже лежат на моем банковском счете, но, если честно, есть нечто большее. Мне было весело сегодня вечером. На самом деле было весело. Когда Дайн предложил закончить разговор и поиграть одной, часть меня даже не испытывала искушения.
Девочка, ты должна быть умнее этого!
Я могу ругать себя сколько угодно. Это не меняет того факта, что он мне нравится. Что опасно. Симпатия ведет к большему. Так все говорят. Все, кто работал в ЧС так долго, как я. Проблема в том, что я видела девушек, которые находили подлинное счастье. Я знаю девушку, которая нашла себе пару — честного человека — через ЧС. Это может случиться. Я просто не должна предполагать, что это случится со мной.
После того, как я долго принимаю душ и немного себя балую, я сажусь смотреть Сплетницу и пытаюсь затопить свой разум мусором, а не поддаваться чувствам. Конечно, это не работает. Когда я ложусь в постель, то ловлю себя на том, что представляю хмурое лицо Дайна, когда он говорит самые милые вещи. Меня называли сексуальной, великолепной и сногсшибательной. Не думаю, что кто-то когда-либо называл меня идеальной. Тот факт, что он явно не хотел этого признавать, только делает все еще более милым. Интересно, каким он будет, когда я узнаю его поближе, и его стены рухнут.
На следующее утро я сижу в салоне моей тети Атласный стиль и пытаюсь выпить кофе навынос, пока она поправляет наращенные волосы на моих косах.
— Итак, ты все еще работаешь в библиотеке? Саша сказала, что ты не была там последние несколько пятниц, когда была она.
Я вздыхаю. Отвлекаясь на видеосвязь с Дайном в последние несколько вечеров, я отодвинула драму на своей повседневной работе на задний план. Я не должна удивляться, что тетя Алайя узнала, что мои рабочие часы сократили. От нее ничего не скроешь. Богом клянусь, она знает кое-кого, кто знает всех в Хартстоуне.
— Да. Пока.
Следующую косу она дергает особенно сильно.
— Что ты имеешь в виду под пока, девочка? Разве у тебя нет того большого долга за колледж, из-за чего тебе необходимо работать?
— Да, я знаю. Я просто никогда не думала, что это будет настолько политизировано.
— Они все еще огорчают тебя книгами о сексе?
Я ворчу, наконец-то справляясь с глотком кофе. Поправлять прическу по субботам раз в месяц — моя разновидность терапии, но сегодня я не хочу говорить о работе в библиотеке. Новости о моей другой работе, кажется, вот-вот разорвут дыру у меня в груди.