Что ж, не в этот раз.
Сворачивая с маршрута, я возвращаюсь к бару и нахожу местечко рядом с сатиром с дикой копной каштановых кудрей и подпиленными рогами. Он застает меня врасплох, поскольку мне приходится посмотреть дважды, чтобы понять, что он монстр. На его мохнатых ногах надеты длинные брюки, и только когда он двигается, я замечаю, что суставы двигаются иначе, чем у человеческих ног.
— Добрый вечер, — он поднимает свой бокал. — Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Ты выглядишь так, будто тебе это не помешало бы.
Я благодарно улыбаюсь. Он не из тех, кто мне обычно нравится, но я не могу позволить себе быть слишком разборчивой.
— Спасибо. Шампанское, пожалуйста.
Он заказывает самое дорогое из того, что есть в баре Чудовищных сделок, заставляя меня улыбнуться. Очевидно, он из тех, кто не боится разбрасываться деньгами, чтобы заявить о себе. Я с благодарностью принимаю бокал вместе с подмигиванием, которым одаривает меня Морис. Затем я поворачиваюсь к своему новому другу.
— Не думаю, что видела тебя в одной из таких вечеринок раньше. Я Омейка. Приятно познакомиться.
Его улыбка становится шире.
— Приятно познакомиться, Омейка. Я Антонио Груффио. Вообще-то, я недавно в городе. Когда услышал о Чудовищных Сделках, то не смог удержаться, чтобы не попробовать самому. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. В Риме, откуда я родом, человеческие девушки не так охотно общаются с монстрами. Но здесь… — он пожимает плечами и поднимает свой бокал, чтобы чокнуться с моим. — Я большой поклонник этого места.
Я киваю.
— Хартстоун довольно либерален во многих вещах. Но все еще есть люди, которые предпочитают судить о книге по ее обложке.
Взгляд Антонио заметно опускается на мою грудь, и он проводит долгое мгновение, очевидно, оценивая меня по моей обложке. Когда он снова поднимает взгляд, он абсолютно не раскаивается в том, что открыто разглядывал меня. Я думаю, это то, ради чего мы все здесь.
Я сохраняю дружелюбное выражение лица, но внутренне закатываю глаза. Действительно ли я хочу такого долгосрочного клиента? Парень, который думает, что только потому, что я предлагаю услуги в обмен на деньги, то разрешено что угодно.
— У некоторых книг как раз подходящая обложка, — он еще раз долго смотрит на мою грудь, а затем делает большой глоток своего напитка, звякая им о стойку бара так громко, что Морис оборачивается. — Еще, пожалуйста. Опять же, лучшее для меня и моей подруги.
Я тихо соскальзываю со своего стула, пока Антонио отвлекся, и оглядываю бар в поисках кого-нибудь еще, с кем можно было бы поговорить. Как раз в тот момент, когда я собираюсь предпринять еще одну попытку с большим драконом в углу, чья-то рука скользит по моему бедру. Я удивленно оборачиваюсь.
— Вот ты где, белла1. Я думал, что потерял тебя в толпе. Позволь представить тебе моего брата.
Не желая быть откровенно грубой, я позволяю Антонио провести меня через зал. За длинным столом сидит другой лохматый сатир, обнимая двух блондинок, прижавшихся к нему. На столе стоят еще две бутылки шампанского и большая доска с мясной нарезкой.
Так продолжается остаток ночи. Когда я извиняюсь и ускользаю в туалет, Антонио ждет меня, когда я выхожу. Каждый раз, когда я смотрю на кого-то еще, он появляется с остроумным комментарием, встревая в разговор, пока тому, с кем я разговариваю, он не надоедает.
После четырех часов я смиряюсь с тем фактом, что не сниму никого, кроме него. Он дает мне свой номер и обещает забронировать меня на какое-то мероприятие, которое у него намечается в следующем месяце. В следующем месяце!
Я готова зарычать от разочарования. Мне нужно что-нибудь на этой неделе. Но, учитывая, что этим вечером он монополизировал все мое время, он не оставил мне других вариантов. Мне следовало принять щедрое предложение Хисондайна и покончить с этим!
Я сдаюсь и еду домой на метро, думая о своей машине, застрявшей на автостраде, и таинственном пассажире гладкого черного Хаммера, который подобрал меня. Да, я гуглю. А кто бы не стал?
У меня нет сомнений, что он миллиардер. Он излучал уверенность и контроль наряду с большой дозой сварливости, но я могу с этим смириться. Я предпочту ворчуна, чем парня, который думает, что я принадлежу ему еще до того, как заплатил за первую ночь.