Он вспомнил мелодию романса, который надрывно пела молодая цыганка. Вскоре красавица спела только ему одному все свои песни.
Локкарту взгрустнулось. Исчезла та Россия!.. Исчезла навеки.
Я, разумеется, не мог продолжать жить в «Метрополе», отнюдь не рассчитанном на вице-консула с годовым окладом в триста фунтов. Одна неделя пребывания в «Метрополе» обошлась мне больше месячного жалованья. Жить здесь дальше стало невозможно. Кроме того, необходимо было изучить русский язык. Поэтому я поселился в одной русской семье… Хозяйкой дома была вдова Александра Эртеля, русского романиста, друга Толстого.
Здесь-то и состоялось первое знакомство Локкарта с Борисом Савинковым. Главарь русских заговорщиков-террористов скоро завоевал дружеское расположение склонного к авантюрам британского вице-консула. Но, разумеется, Локкарт на всякий случай собрал о Савинкове информацию по разведывательным каналам.
Полученные сведения говорили в пользу Бориса Викторовича. За покушения на русского царя и царских министров Савинков сидел в камере смертников Севастопольской военной тюрьмы. Однако из приготовленной для него петли выскользнул накануне казни. Это было в 1908-м. Его вывез из Севастополя отставной флотский лейтенант Никитенко. На третьи сутки одномачтовый бот доставил их на румынский берег, в Сулин. Спаситель Савинкова вскоре стал его очередной жертвой.
Менее чем через год Савинков послал его в Россию для убийства Николая II, великого князя Николая Николаевича и премьер-министра Столыпина.
Провокатор из царского казачьего конвоя выдал Никитенко жандармам прежде, чем тот успел выполнить задание.
Храброго черноморца повесили, а Савинков вышел сухим из воды и принялся подбирать исполнителей новых террористических планов, вычеркнув Никитенко из списков, известных только самому главарю. Имя Никитенко он потом не упоминал нигде.
У Савинкова могли бы брать уроки конспирации любые заговорщики. Во всех случаях жизни он был азартным игроком и, кроме организации политических убийств и диверсий, увлекался женщинами, скачками, игрой в рулетку. И то, и другое, и третье он хладнокровно бросал, когда остывали страсти, и никогда не вспоминал ни о брошенных женщинах, ни о деньгах, выкинутых на ветер в тотализаторе или в казино.
В Монте-Карло, по слухам, он проиграл за несколько ночей все партийные средства — пятнадцать тысяч золотом, но, нисколько не смутившись, пустился в сомнительные аферы, добыл новые деньги и стал завсегдатаем парижских увеселительных заведений.
Без шампанского и бренди, без кабаре и дансинга, без азартной игры и шансонеток у него не проходил ни одни день, а ему все казалось мало.
Этот человек сразу заинтересовал Локкарта.
Савинков мог ночи напролет просиживать за бутылкой бренди и вырабатывать планы на следующий день только для того, чтобы при наступлении его поручить их осуществление другим… Он так долго прожил среди шпионов и провокаторов, что, подобно герою одного из его романов, в конце концов сам не мог разобраться толком, кого он, в сущности, обманывает — врагов или себя самого…
Как и многие русские, он был пламенным оратором, умевшим гипнотизировать слушателей. Мельком ему удалось ослепить даже Черчилля, который узрел в нем русского Бонапарта. К сомнительным чертам его характера относилась жажда наслаждений, которой он подчинял огромное честолюбие.
Главный недостаток у него был тот же, что и у меня: лихорадочные приступы охоты к работе, перемежающиеся длительными интервалами лени.
Но не суждено было сбыться «романтическим» мечтам Локкарта… Дипломатическая карьера его в царской России прервалась самым неожиданным и до некоторой степени скандальным образом.
В то время, когда Россия приближалась к последнему акту своей трагедии, надвигалась небольшая трагедия и в моей личной жизни…
Несколько месяцев тому назад я сблизился с одной русской еврейкой, с которой случайно познакомился в театре. Об этом пошли всевозможные сплетни. Сплетни дошли до нашего посла. Сэр Джордж Бьюкенен[10] вызвал меня к себе и во время прогулки учинил мне по этому поводу допрос… Он рассказал мне кое-что из собственной жизни… Я был поистине растроган, и мы расстались взволнованными…
Вернувшись в Москву, я принял торжественное решение отречься от своих заблуждений. Я обещал и сдержал свое слово… на протяжении трех недель. Затем раздался телефонный звонок… и я погиб. Это был конец всему. Я нарушил данное слово…
10