Берзин не сразу направился к гостинице «Националь», а прогулялся по Тверской, как скучающий от безделья военный, который ищет, где бы выпить и закусить.
С безразличным видом посматривал он на вывески, с которых стерлась позолота, на следы пуль и снарядов от октябрьских боев на стенах и фундаментах зданий.
Узкая Тверская привела Берзина к перегородившей выезд на Красную площадь облупившейся Иверской часовне. Под ее сводчатыми арками, оставляя за собой грязную колею, гуськом тянулись подводы с ящиками. На ящиках сидели красноармейцы с винтовками за плечами, в фуражках набекрень и, подгоняя битюгов, презрительно поглядывали на «чистую» публику в котелках и шляпах.
Обгоняя подводы, по улице проносились высокие «паккарды» с желтыми колесами и кургузые черные «роллс-ройсы».
Берзин повернул наконец к гостинице «Националь», ставшей теперь 1-м Домом Советов. Комнату Петерса он разыскал. На его стук послышалось:
— Войдите!
Он открыл дверь и перешагнул через порог, смущенно посматривая на свои забрызганные грязью сапоги.
Заместитель Дзержинского поднялся из-за стола навстречу. Берзин увидел перед собой совсем молодого, высокого и худощавого человека с вдохновенным лицом поэта. У него была густая темная шевелюра, широкие брови и упрямые губы. Одет он был в белую косоворотку, подпоясанную ремешком, и черные брюки.
Берзин обратил внимание на единственный «предмет роскоши» в скромно обставленной комнате — кожаный диван, покрытый солдатским одеялом.
По всей вероятности, Яков Христофорович тут же и спал, заработавшись до поздней ночи.
— Ну, земляк, здравствуй! — сказал он, улыбаясь. — Наскочил, значит, на английского шпиона? Рассказывал мне Карл Андреевич. А ты — молодец! Заподозрил неладное — и сразу к комиссару. Поведение твое ЧК одобряет. Так и подобает поступать красному командиру. Много сейчас всякой дряни обхаживает нашего брата, и ухо надо держать востро!
Говорил Петерс не спеша, как бы с трудом подбирая каждое слово. Свою речь он сопровождал скупыми жестами. Но за каждым неторопливым словом чувствовалась непреклонная воля, угадывался ясный ум.
— А теперь ближе к делу, — продолжал Яков Христофорович. — Дело это государственной важности. По сведениям, которые мы получили, в республике действуют тесно связанные между собой законспирированные контрреволюционные организации. Нити от этого клубка ведут в английскую миссию, французское и американское консульства в Москве, к английскому атташе в Петрограде, в иностранные посольства. Надо найти их концы и размотать клубок. Тут все может быть. Возможно, Локкарт или кто-либо другой из дипломатических чиновников собирается преподнести нам очередную пакость. В последнее время они весьма подозрительно интересуются латышскими командирами. Теми, кто занимает важные посты в Латышской дивизии, охране Кремля и других правительственных учреждений или работает в Главном штабе Красной Армии.
Петерс остановился, отхлебнув из стакана остывшего чаю, отодвинул бумаги и вопросительно взглянул на Берзина.
— Как ты думаешь, что мы должны в таком случае предпринять?
— Надо попытаться раскрыть все их карты, — не задумываясь ответил Берзин.
— Вот именно! Но нужен человек, которому можно доверить такое дело. Такой, которому поверят Локкарт и другие. Нужен человек из числа латышских командиров. Ты не мог бы нам назвать такого умного латыша, чтобы ему можно было доверять во всех отношениях? Человека безусловно честного и преданного воинскому долгу, такого, чтобы не дрогнул в момент серьезной опасности.
— За одного могу поручиться головой, — сказал Берзин после некоторого раздумья. — Ян Янсон. Член большевистской партии с двенадцатого года.
— Янсон действительно отличный коммунист, — сказал Петерс. — О нем мы знаем. Но нам нужен сейчас командир латышской части. И желательно из офицеров старой армии, чтобы ему больше доверяли…
— Разрешите подумать, хотя бы до завтра… — Берзин посмотрел в ясные глаза Петерса.
— А мы тут посоветовались кое с кем, — улыбнулся Петерс, — и решили поручить это дело командиру, который тебе настолько хорошо знаком, что долго обдумывать кандидатуру не придется.
— Кто же он? — спросил Берзин, быстро перебирая в памяти знакомых ему командиров.
— Я вижу, ты сейчас пересчитаешь по пальцам командиров и начальников Латышской дивизии, и верю, что на каждого можно положиться, как на каменную гору. Мы подобрали далеко не худшую кандидатуру. Это командир первого легкого артиллерийского дивизиона Латышской стрелковой дивизии Эдуард Берзин. Да-да! Тот самый, что сидит передо мной, — Эдуард Петрович. Тот, кто, не ожидая приказа, на свой страх и риск открыл огонь по мятежным левым эсерам и тем выполнил приказ Ленина. Тот, кого хотят завербовать англичане.